Тамас вернулся к роли командира, привычно отдающего приказания своим солдатам, и Таниэль понял, что его возвращение домой означает лишь получение нового задания. Опять охотиться на Избранного. Он поглядел на двух наемников. Они казались вполне подходящими для этого дела. Таниэлю приходилось работать в Фатрасте и с меньшей поддержкой. Эта Избранная, которую они собирались выследить, единым духом убила пятерых закаленных в сражениях пороховых магов. Она была опасна, и Таниэль прежде никогда не охотился в городе. Он решил, что эта проблема отвлечет его от… ненужных мыслей.

Игнорируя неодобрительный взгляд отца, Таниэль еще раз достал табакерку и насыпал полоску пороха на ладонь.

Нила на мгновение прервала работу и посмотрела на пламя под большим чугунным горшком. Потерла потрескавшиеся ладони и протянула их к огню, чтобы согреться. Вода скоро закипит, и можно будет закончить стирку. Куча грязного белья все еще лежала в кладовке, но бо́льшая часть хозяйской одежды, а также ливреи слуг со вчерашнего вечера замачивались в огромном чане с теплой водой и мылом. Их нужно прокипятить, прополоскать, а затем повесить для просушки, но сначала она должна погладить парадный мундир герцога. В десять утра ему назначена аудиенция у короля. До нее было еще далеко, но стирку и глажку следовало закончить до того, как проснутся повара, чтобы приготовить завтрак.

Дверь открылась, и в кухню вошел мальчик пяти лет, протирая заспанные глаза.

– Не спится, маленький хозяин? – спросила Нила.

– Да.

Жакоб был единственным сыном герцога Элдаминса. Светловолосый, с бледным лицом и впалыми щеками, слишком маленький для своего возраста и очень болезненный. Зато умный и более приветливый к прислуге, чем полагается сыну герцога. Когда родился Жакоб, Ниле, ученице прачки в доме Элдаминса, как раз исполнилось тринадцать. Едва научившись ходить, мальчик привязался к ней, что чрезвычайно огорчало и мать, и гувернантку.

– Садитесь сюда, – предложила Нила, расстилая для Жакоба чистое сухое одеяло около огня. – Только ненадолго, а потом вам нужно вернуться в кровать, пока Ганни не проснулась.

Он устроился на одеяле и смотрел, как она нагревает утюг на печи, а потом разглаживает мундир его отца. Вскоре глаза мальчика начали закрываться, он улегся на бок и задремал. Нила подтащила корыто к горшку и как раз собиралась перелить воду, когда дверь снова открылась.

– Нила!

В дверях, уперев руки в боки, стояла Ганни. Двадцатишестилетняя, строгая не по возрасту женщина как нельзя лучше подходила на должность гувернантки герцогского наследника. Ее волосы цвета какао были стянуты в тугой узел на затылке. Даже в ночном белье Ганни казалась более пристойно одетой, чем Нила с ее простым платьем и непослушными темно-рыжими волосами.

Нила приложила палец к губам.

– Ты же знаешь, что ему не место здесь, – сказала Ганни, понизив голос.

– Что же мне было делать? Не пускать?

– Разумеется!

– Не трогай его, пусть он наконец поспит.

– Хочешь, чтобы он простудился?

– Он лежит возле самого огня, – заспорила Нила.

– Герцогиня взбесится, если застанет его здесь! – Ганни покачала пальцем перед носом у Нилы. – Я не стану заступаться, когда она выгонит тебя из дома.

– А разве ты когда-то за меня заступалась?

– Я сама сегодня же попрошу герцогиню выставить тебя на улицу. – Ганни сердито поджала губы. – Ты дурно влияешь на Жакоба.

– Я…

Нила бросила взгляд на спящего мальчика и сдержалась. У нее не было ни семьи, ни связей. Герцогине она не нравилась уже давно. Герцог Элдаминс, известный своей привычкой затаскивать в постель молоденьких служанок, в последнее время все чаще поглядывал в ее сторону. Ниле ни к чему было ссориться еще и с гувернанткой, пусть даже та придиралась к ней.