Ощутимы мессианистские мотивы в самооценке Главного Атамана, как и готовность к большой жертве, которую он должен принести. Не случайна риторика, в которой он непосредственно обращается к народу как его «отец». Действительно, 21 сентября 1920 г. Петлюра издает «Приказ населению Украины» (!), в котором призывы заканчиваются словами: «Я требую этого».[236]
Отсюда и понимание национальной идеи как чего-то почти тождественного религиозной вере, и отношение Петлюры к политическим партиям. Правительственные комбинации он строил, опираясь на небольшую группу партийных деятелей, в том числе социал-демократических, – Мартоса, Мазепу, Левицкого и некоторых других. Однако в феврале 1919 г., когда УСДРП осудила диктатуру и потребовала от членов партии покинуть Директорию, Петлюра вышел из партии, да и позже его членство в ней было мнимым. Он ясно высказался о своей сверхпартийности: «Такие узкопартийные доктрины, как, например, у нас социал-демократическая и им подобные, чисто классовые программы, у нас не только не имеют права репрезентироваться на руководство народом, но должны существовать до определенного времени лишь теоретически и не требовать диктатуры над Украиной для своих 5–8 % сочувствующих!»[237]
Осуществление национальной идеи не может быть партийным делом. В конечном итоге, это – дело гения. Намек на это находим в выступлении на Шевченковском празднике: «Если мы будем привязывать имя Шевченко к какой-то партии, к какому-то определенному мировоззрению, мы не будем уважать и понимать дела и творчества нашего гения. Нашему гению в партиях будет узко и тесно. Гений не знает границ. Вы знаете, попытки провязать всех поэтов в мире к определенной партии, к определенной партийной работе всегда заканчивались для гениев катастрофически: гений выходил из партии, гению было тесно».[238] Общенациональное дело не вмещается в партийные рамки, ее мессии тесно в партиях.
А как же с реальностью многопартийной системы в Украинской республике?
По мнению Петлюры, разнообразие и обилие доктрин и программ «для лиц является полезной, для народов приносит это огромный вред».[239]
Петлюра рассматривает межпартийную борьбу как недоразумение, распущенность и следствие влияния Москвы. Он квалифицирует как «влияние Московщины, ее больной культуры с большими контрастами (всё – или ничего)» работу тех украинцев, которые «определенными сторонами своей деятельности сослужили службу нашему народу, но во время государственного его творчества своей недисциплинированностью, неправильным пониманием путей и методов государственного строительства проделали змеиную, мерзкую работу – по своим последствиям хуже той, которую наносит сознательный предатель». Речь идет о Винниченко, Грушевском «и таком их антиподе, как неуравновешенный и хаотический С. Шемет»[240] (правый радикал, близкий к Михновскому. – М. П.).
Едва ли не единственная политическая сила, которой Петлюра выражает полное доверие, – это национал-демократия Ефремова. Ефремов, все годы Гражданской войны проживая в Киеве на Гоголевской улице, временами – иногда нелегально на Приорке, возглавлял «Братство украинской государственности» (БУГ) – политический центр, подобный тем, которые создавались антибольшевистскими силами в Москве и время от времени раскрывались ЧК. БУГ просуществовал с 1920-го по 1924 г. С согласия БУГа был осуществлен Зимний поход Тютюнника в 1921 г., по некоторым данным, Ефремов был членом подпольного Центрального повстанческого комитета (Цупкома).