В ответ послышался хрип и что-то совершенно невнятное, больше похожее на бормотание пьяницы. Но Брудвар узнал Вьёрда даже с закрытыми глазами. Сбоку раздался непривычно слабый голос:

– Брудвар… Я боялся, что ты погиб. Видел, как они навалились на тебя…

– Не переживай, я удачливый сукин сын. Пока живой. Сам-то цел?

– Да как сказать… Чувствую себя одной громадной шишкой. Но пальцами шевелю – уже прекрасно. Брудвар, тебе что же это, тоже глаза завязали? Я чуть в штаны не наложил – поначалу думал, что вообще ослеп…

– Я тоже. Хорошо хоть рот свободен, с кляпом-то было бы совсем худо.

– Да… Ну и дела. – Вьёрд тяжело вздохнул. – Что будем делать, вождь?

– Ждать, молиться… И вспоминать павших.

Они почтили дружину долгим молчанием.

В кромешной темноте время ползло со скоростью улитки. Нельзя было разобрать: день сейчас или ночь. Хотя, когда холодало и зубы начинали отплясывать бойкий танец, мужчины соглашались во мнении, что наступала ночь. Очень редко, но тягостные раздумья все же прерывались скудной кормежкой. Кто-то поил их водой и пихал в рот кусок хлеба. Немного, но достаточно, чтобы не подохнуть с голода.

Брудвару до сих пор было сложно привыкнуть к тому, что с ним обращаются хуже, чем с бездомной собакой. Поэтому, когда еду принесли в первый раз, сын Эрнульфа с вызовом спросил, куда же их все-таки везут, и потребовал разговора с фэрлом. Схлопотав удар по лицу, он решил больше не искушать судьбу.

Между тем старые друзья чувствовали, как меняется дорога, по которой движется войско фэрла. Повозка катилась с явным уклоном, а воздух стал таким свежим, что от него с непривычки начала кружиться голова. Время от времени оба слышали приятный шум водопадов и крики орлов. Не оставалось сомнений в том, что их везли куда-то вглубь гор. Кроме того, у пленников возникло стойкое ощущение, что часть дороги шла прямиком через пещеры или тоннели. В такие моменты становилось непривычно тихо, а в голову упорно лезли совсем уж гнетущие мысли. Копыта лошадей стучали по чему-то твердому, уши отчетливо различали эхо редкой капели и далекое завывание ветра.

Все это сильно тревожило Брудвара – он знал, что путь в Кагым пролегал через равнинную местность и леса, да и сама столица аркалов располагалась не у гор. Сын Эрнульфа начал серьезно опасаться, гадая, сможет ли вообще найти его войско Фронсуда. Разгадать планы Айтула оказалось намного сложнее, чем он предполагал.

Долгая пытка неизвестностью и временем закончилась, когда Брудвар и Вьёрд услышали эхо радостных криков и ликующих голосов. Сначала далеко, затем все ближе и ближе… Наконец телега остановилась. С ног пленников сняли кандалы. Шатающихся от слабости воинов согнали с повозки, а затем и развязали повязки, мешавшие видеть.

Невозможно яркий, режущий глаза, кристально чистый белый свет ослепил Брудвара и Вьёрда. Взор упирался в величественные горы. Их белоснежные шапки пронзали безоблачное голубое небо, на котором лучилось и сияло оранжевое солнце. Мужчины замерли, не в силах идти вперед, стараясь прикрыть лица руками. Рядом громко смеялись, но никто, стоит отдать им должное, не торопил их и не отвешивал тычки.

Постепенно зрение возвращалось к воинам. Сын Эрнульфа прищурился и оценил обстановку. Как и следовало ожидать, его окружали аркалы. Люди деловито разгружали вещи, кто-то обнимался со своей семьей, а дети, коих здесь было на удивление много, с интересом глядели на него и показывали пальцами.

«Да уж, не похож я на наследника трона Скаймонда. Выгляжу, наверное, ничуть не лучше жалкого бродяги или разбойника, которого привезли на казнь».