– Мне теперь нет дела до Предков. Они не дали мне ничего, кроме пустых надежд. Сила же, которой наделил меня Сакгот, – реальна. А посылая на заклание своих врагов, мы лишь укрепляем ее. – Глаза фэрла, казалось, прожигали Брудвара насквозь.

– Что бы ты там себе ни придумал, Север не станет поклоняться таким богам, – жестко ответил воин, пытаясь прогнать страх.

– Посмотрим, посмотрим. Пусть люди сами сделают выбор.

– Здесь не может быть никакого выбора.

Айтул тяжело вздохнул и с сожалением помотал головой.

– Вот потому-то мы и должны договориться, пока не стало поздно. Дело в том, что аркалы больше не хотят быть частью единого Севера. Мы жаждем вернуть нашу свободу и не потерпим, чтобы вожди Скаймонда помыкали нами. Нам известно, чего стоят их клятвы. Но, Брудвар, я не хочу войны, мое племя и так настрадалось вдоволь. Поэтому я и обратился к тебе. Знаю, что ты умен и рассудителен. Знаю, что ты не такой, как твой отец и брат.

– Ты прав, я не такой. Но пойми, закрыть глаза на их убийство я тоже не могу. Мой отец, что бы он ни натворил, был вождем Севера, Благословленным Предками. Что скажут остальные фэрлы, если я так просто отпущу тебя? Кто станет бояться и уважать меня, если я освобожу от клятв целый свальд?!

– А что скажут фэрлы, если все-таки узнают правду? – Легкая улыбка сползла с лица седого фэрла. – Теперь-то они меня точно услышат.

– Не будь наивным, Айтул. Они скажут, что жестокие вещи случаются, – ледяным тоном ответил Брудвар. – Да и поверят они скорее мне, а не убийце вождя и отступнику. Неужто ты подумал, что я позволю так просто взять и разрушить деяния моих предков? Ты и вправду безумен, если рассчитываешь на это. – К Брудвару возвращалась уверенность. Ее питал гнев. Ни один человек не смел диктовать сыну Эрнульфа своих условий. – Может, это сокровище и делает тебя сильнее, – Брудвар указал на камень, стараясь не смотреть на его бурое сияние, – но не настолько, чтобы ты один совладал со всем войском Севера.

– А я буду не один. Боги охотно делятся силой с моим народом. Очень скоро шаманы аркалов смогут останавливать целые армии. Ветер будет срывать кожу с наших врагов, огонь испепелит их внутренности. Но даже если и умрет половина моего свальда, те, кто выживет, будут свободны до конца своих дней. И если другого выхода нет, я готов пойти на такие жертвы.

– И не отступишь?

– Не отступлю.

Речи Айтула звучали жутко, и Брудвар видел, какой решимостью пылал его взгляд. Однако сын Эрнульфа невольно зауважал фэрла. Ведь, несмотря на всю бездну разделявших их противоречий, между ними обнаружилось нечто общее. Оба были готовы защищать своих людей и стоять рядом с ними до самого конца. Оба не боялись умереть за дело, которое считали правым. Но все зашло слишком далеко, ситуация принимала очень скверный оборот, а идти на попятную и показывать слабость Брудвар не мог. Грозная складка пролегла поперек лба воина, когда он озвучил свои условия:

– Ну ладно. А теперь ты послушай меня внимательно. Кошмар твоего племени окончен, а месть совершена. Учитывая, сколько боли принес мой отец, я признаю за тобой право на возмездие и не стану требовать твою жизнь взамен его. – Совесть никогда не была сильной стороной Брудвара, однако после исповеди Айтула именно она склонила воина к милосердию. – Но фэрл, который под покровом ночи убил вождя, фэрл, который не чтит обычаи Севера, не может стоять во главе свальда. Поэтому ты навсегда покинешь Север и отдашь проклятый камень Озаренным. – Брудвар надеялся, что мудрецы сумеют разгадать загадку этой вещи и обуздают силу, сокрытую в ней. – Аркалы же изберут нового фэрла, останутся в составе Эргунсвальда и сожгут своих темных идолов. Лишь это позволит сохранить мир. Иначе мне все-таки придется спустить Фронсуда с цепи и вновь убедить твое племя силой меча. И запомни: угрожать мне войной – пустое дело. Ведь, Айтул, война всегда была моей стихией.