Арки укрывали под собой заполненные мглой проходы, темнели круглые окна.

Олену все это поначалу напомнило уничтоженный во время Падения Небес город, что он видел в Вейхорне. Но потом мысли вернулись к крепости, на которую наткнулся в Великой степи, во время погони за Сердцем Пламени.

Так что, они все же в Алионе? Но кто тогда построил все это? Неужели сираны, древняя и могучая раса, о которой даже в самых древних летописях остались только обрывки сведений?

Рыжему в развалинах не нравилось. Он то и дело приостанавливался, дергал шкурой на спине, шевелил усами. А пару раз начинал шипеть в сторону проходов под арками, где во мгле что-то шевелилось.

– Пакостное местечко, – заметил Харальд, когда они вышли на большую круглую площадь, окруженную десятками башен, похожих то ли на окаменевшие щупальца, то ли на кривые пальцы с острыми когтями.

Олену на мгновение показалось, что они вступили в громадную, широко открытую пасть и что зубы-башни сейчас сойдутся.

– Это точно, – согласился он.

– Однако на ночь придется вставать тут. – Харальд глянул в сторону солнца, что опустилось к горизонту. – Передохнем, а до восхода, по холодку, двинемся дальше. Если и завтра не найдем воду, дело будет худо.

– Может, она есть где-то тут, в развалинах? – Олен наклонился к оцилану. – Рыжий, ты воду не чуешь?

Но кот не ответил ничего, только нервно взмахнул хвостом.

Выбрали местечко у одной из башен, чьи стены выглядели монолитными, без дыр и проломов. Солнце зашло, и на пустыню мгновенно рухнула темнота. Вспыхнули на небе звезды.

– Вот теперь я точно знаю, что мы у меня дома, – сказал Рендалл, обнаружив знакомые с детства очертания Звездного Круга.

С души свалился хотя бы один из камней, исчезла опаска, что его вновь закинуло неведомо куда.

– Дом… Если ты еще помнишь, то скоро забудешь значение этого слова, – проговорил Харальд. – Ладно, я посплю, ты сторожишь.

И через мгновение он засопел равномерно и тихо, словно ребенок.

Олену хотелось спать, но много сильнее было желание напиться. Горло пересохло до боли, губы обветрились. Желудок, казалось, ссохся в колючий угловатый комок.

Но мгновенно забыл о жажде, когда неподалеку, откуда-то из-за развалин, в небо ударил фонтан белого сияния. Вздыбился чудовищным цветком и исчез, и по верхушкам башен побежали голубоватые зарницы. Зашевелился во тьме Рыжий, открыл золотистые глаза.

– Это еще что? – пробормотал Рендалл, берясь за эфес. – Очередные мертвые боги и призраки?

Новый гейзер из света взмыл к небесам, на этот раз в другом месте, словно кто-то стрелял по звездам из дивного оружия. Поплыли в вышине полосы желтого и лилового сияния.

Олену послышался далекий, идущий из недр рокот.

Вскоре стало ясно, что заброшенному городу нет до попавших в него чужаков никакого дела и что световая буря творится сама по себе. Никто не нападал, не спешил потревожить стоянку путешественников. Там и сям по руинам бродили огни, сверкали облака огня, беззвучные молнии полосовали вышину, и поднимались фонтаны алого, белого и синего пламени.

– Красиво, – оценил Харальд, когда Рендалл разбудил его. – Ложись и спи, на рассвете выйдем.

Рендалл завернулся в плащ и лег. Уснул мгновенно, и тут же, как показалось, его потрясли за плечо.

– Что, утро? – спросил он, с трудом ворочая сухим языком.

– Нет. Но самое время отправиться в путь.

Звезды успели сдвинуться, а небосклон на востоке чуть подернулся розовым, показывая, что до восхода недалеко. Олен поднялся, растер лицо, чтобы хоть как-то взбодриться, и сказал:

– Я готов.

Пока он спал, мертвый город прекратил светиться. Развалины стали просто развалинами, камни – камнями, и поднялся ветер – прохладный и сильный, полный мелкой, секущей кожу пыли.