– Спасибо. Значит, Ваша мать могла видеть входящего, не вставая с постели. – Заметил сыщик, рассматривая чертеж. – Между прочим, сэр, не могли ли Вы сами или кто-то из горничных наступить в ту красную жидкость, оставив тем самым след?

Гоблетсворт покачал головой: – Нет, мистер Уайтхол, не думаю. Мне кажется, тот, кто оставил след, стоял, наклонившись над распростертым на полу телом; но этот след не был от ноги горничной.

– Как Вы думаете, мистер Гоблетсворт, – сменил тему сыщик, – может ли посторонний человек проникнуть в замок с улицы?

– Проникнуть в замок? – Гоблетсворт с удивлением посмотрел на сыщика. – Нет. Это исключено. Днем во дворе всегда есть кто-нибудь из слуг и один из сторожей. Ночью дежурит второй сторож, а еще мы держим двух сторожевых собак.

– А Вы не слышали, лая собак в ту ночь?

– Нет. Кроме того, странного шума, разбудившего меня, больше я не слышал ни звука, ни в доме, ни на улице.

Генри, делавший какие-то записи в блокноте, на секунду прикрыл глаза, очевидно размышляя о чем-то, затем вновь обратился к посетителю с вопросом: – В вашем замке есть сад?

– Да. Он прилегает к одному крылу замка. Из замка в сад ведет терраса. Ее пристроил прежний хозяин незадолго перед смертью.

– У вас есть сад, но нет садовника? Вы ничего не упомянули о садовнике.

– Верно, о садовнике я и забыл сказать. Он у нас единственный приходящий работник. Приходит рано утром и работает часов до четырех дня.

– А Вы знаете, откуда он, что он за человек?

– Нет. Знаю только, что его наняли так же, как и горничных – через агентство.

– И последний вопрос, сэр. Говорили ли Вы кому-нибудь, что собираетесь нанять сыщика?

– Нет. Я не хочу тревожить матушку и ставить в известность всех остальных. Я могу представить Вас, как нового знакомого.

– Вы не хотите оповещать своих родных и слуг о том, что в вашем доме, возможно, произошло преступление. – Юный сыщик пристально смотрел на своего посетителя. – Значит ли это, что Вы подозреваете в случившемся кого-то конкретно?

– Нет. – Решительно покачал головой молодой человек. – Просто я не хочу, чтобы возле нашего дома постоянно находились полиция и, особенно, журналисты. А это обязательно произойдет, если кто-нибудь расскажет эту историю нашему доктору. Он славный, но болтливый человек и может растрезвонить эту весть не только на весь замок, но и, пожалуй, на всю Англию. И тогда даже если полиция не обратит на это внимания, то от журналистов не будет отбоя, это точно. Я помню, как они измучили своими вопросами матушку во время нашего приезда.

– Хорошо. Если Вы не против, мистер Гоблетсворт, давайте сделаем так: я представлюсь студентом исторического колледжа, и мое летнее задание – изучение хроники графства и описание какой-либо достопримечательной местности. Но Вашей матери мы все равно должны рассказать правду.

– Что ж, – вздохнул Роберт, – хотя мне и не хотелось бы тревожить матушку, но, очевидно, Вы правы, и другого выбора у нас нет. Я собираюсь уезжать в пять часов и, если это Вас устроит, заеду за Вами без четверти пять.

Молодой человек поднялся с кресла, пожал протянутую ему руку и, сопровождаемый Роджером, вышел из комнаты.

Когда Роджер вернулся в библиотеку, Генри внимательно читал альманах "Кто есть кто". На столе, как заметил старик, лежал прошлогодний выпуск альманаха за декабрь, раскрытый на букве "Г". Затем Уайтхол взял с полки атлас Великобритании и углубился в изучение графства Шропшир. Когда юный джентльмен закончил делать пометки в блокноте и оторвался от справочников, Роджер поинтересовался, с каким делом приходил Роберт Гоблетсворт.