Незнакомец вежливо склонил голову.

– Я ищу хозяина дома, госпожа.

– Он не может вас принять.

Простой заученный ответ, которому ты научил меня в начале нашего брака. Я должна была без вопросов отваживать любых неожиданных посетителей.

– Боюсь, у меня очень срочное дело. Прошу вас.

Пустой холл заполнил звук твоего властного голоса, который ты повысил без всякой на то нужды:

– Пусть заходит, Констанца.

Я обернулась и увидела тебя на верхней ступени лестницы – высокого, красивого и ужасного. Самое сильное впечатление ты всегда производил на меня, когда я смотрела на тебя глазами других так, будто видела в первый раз. Ты, не говоря ни слова, с мучительной, степенной неторопливостью спустился по каменным ступеням и наконец остановился перед посетителем.

– Говори, – велел ты.

Незнакомец поклонился в пояс, вежливо, но небрежно. Он привык иметь дело с мелкими дворянами, но также привык и все время торопиться.

– Господин, я пришел по очень срочному делу. Я врач…

– Сними это, – сказал ты, указывая на его маску. – Если хочешь говорить со мной, веди себя подобающе.

Незнакомец запнулся, его рука взметнулась к лицу, но застыла на полпути и снова опустилась.

– Господин, это защита от болезни, один из инструментов моего ремесла. Она отгоняет миазмы.

– В моем доме нет ни миазмов, ни болезней. Мы, по-твоему, больны? А кроме нас здесь никого нет. Снимай.

Доктор заколебался, но сделал, как ему было велено: отстегнул кожаные ремни, удерживающие маску на месте. Она осталась у него в руках – оказалось, что ее клюв был полон сухих цветов. Маленькие кусочки мяты, лаванды и гвоздики рассыпались на полу возле его ботинок.

Он был моложе, чем я думала, с ясными глазами и румяными щеками, с которых все еще не спала детская припухлость. Ему было не больше двадцати, и его каштановые кудри не мешало бы подстричь. Если бы не решительный взгляд и синяки под глазами, он был бы похож на ангела.

До меня донеслась острая сладость лаванды и соблазнительный пряный запах его крови, усилившийся без защищавшей его маски. Несомненно, ты приказал ее снять, чтобы показать свою власть, – ну а еще так было легче свернуть ему шею или впиться зубами в его нежное горло.

– Я врач телесных болезней, меня обучили в Риме и прислали в Бухарест, – сказал он – теперь, когда он оказался лицом к лицу с тобой, его голос звучал немного тише. Ему пришлось поднять глаза, чтобы заговорить. – Я служил и в благородных домах, и в лачугах тех, кому повезло в жизни меньше всего, диагностируя болезни и назначая лекарства.

– Очень впечатляет. Но что тебе нужно от меня?

Юноша сглотнул. В его глазах читался истинный страх. Но боялся он не тебя.

– Я пришел, чтобы сообщить новость о болезни, распространяющейся по этому краю, как лесной пожар. Врачи Бухареста сбились с ног, пытаясь ее побороть, и мы сделали все возможное, чтобы предотвратить распространение инфекции. Мне очень жаль, но мы не преуспели. Болезнь добралась и до отдаленных городов. И до вашего тоже, господин. Только сегодня я видел пятерых заболевших в городе прямо за вашими стенами. Я попросил, чтобы вам немедленно отправили письмо, но никто в городе не захотел… – Он сглотнул, не зная, как продолжить. – Люди, э-э, суеверны, и…

– Они считают, будто я дьявол, который поедает младенцев, – добавил ты с сердечной улыбкой – из-за нее казалось, будто ты представляешься мне. – Это хорошо известно. Как я и сказал, у нас не так много посетителей. Должно быть, положение дел действительно ужасное, раз вы пришли сюда сами.

Доктор обхватил руками свой посох.

– Я скажу так: все… смертельно серьезно. Я подумал, что вы как правитель этого края заслуживаете знать. Я не уверен, как вы обходитесь с маленькими городами, но люди считают вас своим господином. Я выяснил, что, если правитель в разгар чумы действует быстро, иногда катастрофу можно предотвратить.