Различные варианты боевых действий были разыграны в ходе военных игр в апреле 1936-го и в январе 1937 года. По всем расчетам выходило, что наличных сил и средств Красной Армии пока недостаточно для нанесения поражения польско-германским силам «на чужой территории»: количество дивизий надо увеличить минимум в полтора раза и бить противников желательно поодиночке – молодой вермахт уже считался опасным противником. Но в любом случае в силе должны оставаться операции вторжения:

«Они обеспечивают выигрыш времени, дезорганизуя районы намеченного противником сосредоточения. Помимо того, операции вторжения сразу же переносят военные действия на территорию противника».

Операции вторжения с массовым применением авиации, крупных подвижных соединений и воздушно-десантных войск отрабатывались и оттачивались на маневрах Киевского (1935), Белорусского и Московского (1936) и других округов.

Стоит отметить, что напасть на СССР первой, даже в союзе с Польшей, Германия никакие могла. В 1935–1937 годах власть нацистов висела на ниточке, свитой из сытого благодушия Франции и нахальства Гитлера. В марте

1936 года, злодейски осуществляя ремилитаризацию Рейнской области своей же страны, фюрер буквально играл в русскую рулетку, доведя до состояния «истеричной служанки» военного министра Вернера фон Бломберга.

Тем временем с утроенной силой продолжался процесс «вооружения пролетариата». За две пятилетки СССР был радикально преобразован и стал могущественной военно-экономической державой. Страна достигла высокого уровня экономической автаркии, что позволяло целенаправленно готовиться к борьбе за усиление советского влияния в мире.

Особых масштабов военное строительство достигло в ходе второй пятилетки. Если общий промышленный прирост за 1933–1937 годы составил 120 %, то в военно-промышленном комплексе – 286 %. Доля военных расходов в бюджете страны скакнула с 11,7 % до 21 %. Около 40 % сметы Наркомат обороны тратил на закупку вооружения и техники.

Среднегодовая производительность авиационной промышленности в 1935–1937 годах достигла 3578 самолетов, бронетанковой – 3139 боевых машин (британская армия в

1936 году располагала 375 танками), артиллерийской – 5020. Выпуск винтовок перешагнул за миллион в год. Но и эти цифры не удовлетворяли Военное ведомство, финансирование которого стало настолько щедрым, что деньги не успевали потратить – промышленность не справлялась с заказами. Численность вооруженных сил превысила полтора миллиона человек.

Всеми вопросами вооружения ведал лично товарищ Сталин. Он регулярно вызывал к себе главных конструкторов, директоров заводов, обсуждал характеристики видов вооружения, устанавливал планы выпуска продукции и тут же давал встречные планы. «Без одобрения И.В. Сталина, – свидетельствует маршал Жуков, – ни один образец вооружения или боевой техники не принимался на вооружение и не снимался с вооружения».

Иосиф Виссарионович, обладавший колоссальными памятью, работоспособностью и обширной эрудицией, но при этом сугубо гражданский человек, сам решал, что нужно Красной Армии, а что нет. Он, конечно, советовался со специалистами, которых, кстати, довольно часто менял. Но решал сам: принять на вооружение данное орудие – снять с вооружения данное орудие, убрать со штурмовика заднего стрелка – посадить на штурмовик заднего стрелка, стереть в лагерную пыль этого конструктора – достать его из-под земли и доверить ответственное правительственное задание.

Вот только за всем разве углядишь! Даже «Военно-исторический журнал» поставил вопрос о «неэффективно истраченных финансовых средствах». О чем это? О том, что в 1934–1936 годах «практически все сходившие с конвейера танки были устаревшими», на производство металлолома израсходовали почти два миллиарда рублей, «что сопоставимо со всеми расходами на образование в СССР в этот период».