Ювелирная фирма «Сазиков» в 1857 году получила почетное звание придворного поставщика. Знатоки по сей день восторгаются ее изделиями.
Иван Дмитриевич Путилин сделал карьеру – достиг высоких чинов, стал начальником сыскной полиции Петербурга. Жулье трепетало перед ним. Слава о нем гремела по всей России. Он был отчаянно храбр, неистощим на выдумки и умел остроумно распутывать самые сложные дела.
Под конец своей бурной жизни Иван Дмитриевич выпустил книгу воспоминаний. Порой, возвращаясь мыслями к ушедшей молодости, он улыбался:
– Веселые были времена! И нравы хорошие.
Марксист
Эта история кажется невероятной. Но о ней свидетельствуют документы. Это объемистое следственное дело, начатое 2 марта 1868 года полицией города Тамбова. Каллиграфическим почерком написанные протоколы судебно-врачебного осмотра тел семи человек, насильственно лишенных жизни, листы допросов и осмотра места происшествия и прочее. Дело прошито шнуром с приложением хорошо сохранившейся сургучной печати.
Ладная семья у купца первой гильдии Жемарина. Царит в ней благочестие, трудолюбие, достаток. Глава семьи и добытчик – сорокаоднолетний Иван Сергеевич, богатырского сложения человек с густой русой бородой в мелких кудряшках, с озорным блеском в глазах. Истинно былинный герой!
Под пару ему жена Марья Емельяновна – статная красавица, голубоглазая, улыбчивая, мать двоих прелестных мальчишек: восьмилетнего Александра и двенадцатилетнего Ивана.
Особое почтение к матери Жемарина – шестидесятилетней Варваре Силантьевне. Она распорядительна и щедра. Успевает и на кухне присмотреть, провизии заказать, и расшалившихся внуков приструнить, и убогих, по дорогам шатающихся, приютить, обогреть, накормить и слово доброе сказать.
Пьет такой странник чай с пряниками и рассказывает о жизни разных людей, империю населяющих, о чудесах, творимых ясновидящими, о целителях, о юродивых, о замечательных святых, просиявших на земле Российской.
Хозяин уходит по своим торговым делам спозаранку, потом Иван в гимназию спешит, так вот и получается, что всей семьей собираются Жемарины только на ужин.
Приезжает хозяин. Он набегался за весь день, раскраснелся.
– Ох, аппетит нагулял я волчий! – кричит с порога. – Кого съесть первым?
– Меня, папонька, меня съешь, пожалуйста! – умоляет крошечный не по возрасту Александр.
Отец хватает его под мышки, вскидывает к высокому потолку, ловит сильными руками и прижимает к бороде.
– Ам-ам, Алексашку ем, горчицей закусываю!
Визжит Александр, хохочет, дом наполняется движением и шумом.
– Прекратите, – успокаивает их Марья Емельяновна. – Ты, Иван Сергеевич, балуешь Александра, а он опять задачу по арифметике решить не сумел. Витольд Людвигович им недоволен.
Отец укоризненно смотрит на сына:
– Александр Иванович, как же это ты оконфузился?
Сын, успевший забраться на плечи отца, целует его в макушку, тяжело вздыхает и соглашается:
– Оконфузился…
– После ужина приходи ко мне в кабинет, мы с тобой позанимаемся. Арифметика в нашем деле – вещь первостатейная. Я нарочно просил, чтобы с тобой серьезно науками математическими занимались.
Александр гладит маленькими розовыми ладошками обветренное отцовское лицо и просящим тоном пищит:
– Папонька, ведь ты обещал, что мы сегодня перед сном немного на кауром покатаемся.
– Так и ты, Александр Иванович, обещал арифметикой исправно заниматься? А у тебя не получается. Пусть нас учитель твой рассудит. – Отец повернулся к юноше невысокого роста, с красивым чувственным лицом, увенчанным густой шапкой темно-русых волос, и с густыми бровями, сросшимися на переносице. Весь он какой-то собранный, напружиненный, решительный. – Как ваше мнение, Витольд Людвигович, можем мы сегодня немного на санках покататься?