Может быть, Хиланска уже допросил Олдрича? Или кто-то из солдат узнал Бо? В таком деле невозможно все предусмотреть, что-нибудь обязательно пойдет не так. Может быть, девушка испугалась и сама прибежала к Хиланске?

Последнюю мысль Адамат отбросил. Во взгляде этой прачки – кем бы она ни была на самом деле – чувствовался железный характер.

Лагерная гауптвахта состояла из трех тюремных фургонов, стоявших возле коновязи. Адамата подвели к ближайшему, караульный открыл дверь.

Профос взял Адамата за плечи и подтолкнул. Инспектор стиснул зубы, понимая, что сейчас не самое удобное время заводить новых врагов.

При входе у Адамата отобрали трость.

Внутри на него угрюмо взглянул Олдрич.

– Вижу, дела пошли не так хорошо, как задумал Избранный? – произнесла сержант, как только караульный вышел.

– Когда вас арестовали? – спросил Адамат.

– Полтора часа назад.

– Объяснили за что?

Олдрич покачал головой:

– Нас взяли, как только мы разделились. Кто-то из парней отправился в столовую, двоим приспичило в уборную. Все прошло очень тихо, их было по трое на каждого из нас. – Он наклонился к зарешеченному окну и сплюнул. – Это не к добру, что они не шумели. Обычно профосы не забывают покрасоваться перед зрителями.

– Они обращаются с нами как с врагами, – заметил один солдат. Все согласно закивали, и он добавил: – При фельдмаршале такого не было.

Олдрич оглянулся через плечо:

– Фельдмаршала больше нет. Запомните, ребята: вы просто выполняли приказ. Если кого и должны расстрелять, так только меня.

Он посмотрел на Адамата, словно решая для себя, лучше или хуже будет, если его отдадут под трибунал.

В фургоне повисла угрюмая тишина, и Адамат подумал, что солдаты уже успели обсудить все это.

– Когда нас будут допрашивать? – спросил инспектор.

Он уже имел удовольствие познакомиться с профосами и теперь подозревал худшее: Хиланска хочет сохранить свою тайну. Он будет пытать их, пока не выяснит все, что они знают, а потом прикажет казнить без лишнего шума.

– Зависит от того, насколько они торопятся. И от того, какое осиное гнездо вы разворошили своими вопросами. Может статься, что нас продержат тут пару дней, а потом отпустят.

Судя по тону, Олдрич и сам не очень верил в такой исход.

Приближалась ночь, Адамат продолжал наблюдать за палатками, ожидая, когда профосы Хилански поведут его на допрос. Однако проходил час за часом, и инспектор все больше склонялся к выводу, что Олдрич прав. Хиланска всего лишь не хотел запутывать и без того непростую ситуацию. Ему нужно было убрать их с дороги. Положение по-прежнему оставалось трудным, но эта мысль помогла Адамату успокоиться.

Он уже совсем было задремал, прислонившись спиной к холодной стене тюремного фургона, когда услышал негромкое посвистывание над ухом.

Инспектор обернулся и увидел перед собой лицо Бо.

– Давно вы здесь сидите? – поинтересовался тот через решетку.

Адамат затряс головой, прогоняя сон.

– Думаю, несколько часов.

– Караульные без сознания. У вас есть несколько минут до появления патруля. Нужно уходить. Немедленно.

Адамат задумался. Если Хиланска просто хотел задержать их на время, то побег только все ухудшит. Бо обошел фургон, остановился возле двери и облизнул кончик пальца в перчатке. Затем пошевелил пальцами и приложил руку к замку.

– Вы уверены, что так будет лучше? – спросил Адамат.

– Нилу уже пытались убить. Им не нужно, чтобы мы замолчали, им нужно, чтобы нас совсем не было. Нила, открывайте следующий фургон!

Инспектор обернулся и увидел, как девушка подбежала к соседнему фургону. Нерешительно оглянулась, а затем вытянула перед собой руку ладонью вверх, как если бы держала на ней яблоко. Адамат нахмурился. Что она задумала?