Воцарилось гробовое молчание, и лишь тяжёлые удаляющиеся шаги нарушали тишину. Со дна огромной ямы донёсся слабый хрип. Легионеры не шелохнулись. Слишком больно было их командиру, слишком несчастным выглядел его сгорбившийся силуэт…

– Он ПРИКАЗАЛ сохранить тебе жизнь, – донёсся глухой шёпот, больше напоминавший лёгкий летний ветерок, но слова не были так же игривы и беспечны, из каждой буквы буквально сочилась кровь. – Я бы тебя убил!..

Лионел появился в зале и боязливо произнёс:

– Архангел, я получил донесение о драке во время прохождения испытания в ЦИКЛе.

Мне было до колокольни, что там за склока и по чью душу, но командир продолжил:

– Саймоэль напал на Ихиля, его не смогли остановить.

– Жив? – удалось выдавить одно слово. Я прекрасно понимал гнев воина, разделял его горе, но с сыном желал бы поговорить сам.

– Ихиль сейчас у лекаря.

– Передай Саймоэлю, чтобы привёл его, как только тот оклемается и больше никакой самодеятельности! Можешь быть свободен.

– Понял, – тот кивнул и исчез.

– Что ты будешь делать с сыном?

– То, что следует…

Спустя пару часов, во дворе дома послышался шум. В гостиную вошёл Маршал и тихо произнёс:

– Господин, там Ихиль и Саймоэль. Ожидают.

Я окинул взглядом Скай и боялся даже за порог дома выйти. Хотел быть рядом, когда она очнётся.

– Аир…я буду здесь, – понятливо и хмуро сказал брат.

Я кивнул и направился в сад, а пока шёл, пытался собраться с мыслями. Ихиль выглядел изрядно побитым и смотрел злым взглядом на стоящего поодаль Саймоэля, последний же был в ярости до сих пор. На мундире у сына переливалась руна первенства, обозначая победителя первого боя в ЦИКЛЕ, значит, бой он прошёл успешно, но какой ценой?

– Отец! Позволь объяснить… – начал он сходу, но осёкся, заметив мой взгляд.

– Где. Ты. Был?

– Девчонка…разрешила мне уйти.

Я, сдерживая дрожащие от ярости в кулаки, стремительно пересёк разделяющее нас расстояние и схватил его за виски, обрушивая калейдоскоп ужасов, обрывки воспоминаний. Не всё ему позволено знать, не всё он имеет право увидеть…, но должен понять!

Резко убрал пальцы, и Ихиль скатился к моим ногам.

– Я бросил её…, – объятый виной, в отчаянии прошептал он, не поднимая глаз. – Это из-за меня! Это моя вина…Я бросил…, – повторяющиеся всхлипы и причитания: бессмысленные и запоздалые. Будь на его месте кто-то другой, я бы уже убил его. – Я оставил её и заслуживаю смерти.

Я достал Мортем, навис над ним.

– Умереть собрался? – со свистом вогнал оружие в землю возле его ног. – Твоя смерть изменит то, что с ней сделали? Ты видел, что с ней сделали?!

Он молча всхлипывал. Я наклонился и схватил его за ворот мундира, заставляя взглянуть мне в глаза.

– Я спросил: ты видел?!

– Да, – он задрожал всем нутром, отводя взгляд.

– Ты нарушил мой приказ! – в бешенстве ударил его кулаком по лицу. Он отлетел на пару метров и упал. Я вздёрнул его с земли:

– С этой минуты я лишаю тебя ангельского титула, – сорвал руну с его одежды вместе с отличительным знаком легионера, взлетел в воздух и, пикируя, обхватил крылья, а затем с его криком – с моим рывком вырвал их из его спины с корнем и отбросил на землю. Белоснежные, они упали с гулким грохотом и словно издали последний вздох, а затем обуглились в Небесном сиянии и исчезли, растворились в воздухе золотой пылью.

Сын взвыл от боли, кровавые следы змейкой вились по спине и две глубокие раны рассекали тело, напоминая об утерянных возможностях: о свободе, о форме жизни, при которой он мог бы летать, мог бы спасать мир, сражаться, мог бы иметь смысл, но Ихиль так и не понял своего предназначения, не понял и не готов был меняться. А я впервые ощутил себя в шкуре Отца. Когда понимаешь, что твой ребёнок сделал глупость и наказание неизбежно, но на душе всё равно паршиво и винишь лишь себя, а сделать ничего не можешь. Если бы только наказание, что-то меняло, но оно не изменит прошлое, не исправит ошибки и не воротит вспять время.