– Знаю, пустое болтаю, была у ее дверей, там печати на бумажках, вся дверь оклеена. А с чего бы дверь опечатывать, если ничего дурного с девочкой не случилось? Нет, убили мою кровиночку, ироды окаянные убили. А уж как я ее стращала, как уговаривала, чтобы двери всем подряд не открывала! И в тот день предупреждала, но разве она кого слушала?

– Вы были у Полянской в день убийства? – спросил Урядов.

– Была, ребятушки, была. Я ведь почтальоном работаю, уж почитай шестьдесят лет участок обслуживаю, всех жильцов наперечет знаю, а с Марианночкой у нас особые отношения были, потому как с матерью ее в дружбе была.

– В котором часу вы были у Полянской? – Урядов поспешил вернуть почтальоншу в нужное русло, пока она не окунулась в океан воспоминаний.

– Около одиннадцати, – без задержки ответила почтальонша. – Письма ей приносила от поклонников. Ей много писали, я складывала письма в отдельный ящичек и дважды в месяц приносила ей лично. Вот и в тот день принесла.

– Значит, вы работаете почтальоном, э… – протянул Урядов, ожидая, что старушка представится. Она так и сделала.

– Антонина Егоровна я, – запоздало сообщила она. – Скворцова Антонина Егоровна, почтовое отделение номер двадцать восемьдесят три.

– Очень хорошо, что вы к нам пришли, Антонина Егоровна, – похвалил пожилую женщину Урядов. – Еще лучше будет, если вы сможете ответить на наши вопросы.

– Задавай свои вопросы, сынок, все что знаю – расскажу, – заявила Скворцова. – И про Марианночку, и про самозванку, которой она квартиру свою отписала. А уж как я ее отговаривала! Мыслимо ли дело, взять и единственное жилье незнакомке подписать! Вот что из этого вышло!