Но вдруг друзья, как по команде смолкли. Послышался грохот железной двери, и улыбки тут же сменились тревогой. Ребята взглянули друг на друга в полнейшем ужасе.

– Что нам делать? – пискнул Гойо, сжимаясь в шарик. От испуга он перестал выглядеть самым высоким из всех, настолько сильно втянул голову в плечи и нагнулся вперёд.

– Это Франко, – с паникой в голосе проговорил Бернард, вскакивая.

– Спокойно! – серьёзно проговорил Мигель. – Не поддаваться панике, она нас погубит.

– Мигель прав, – сказала Бекки, вскакивая на ноги. – Быстро выходим из камеры, задвигаем засов и бежим прятаться за самую дальнюю дверь. Вряд ли Франко будет проверять все камеры.

– А если она нас слышала? – прошептал самый испуганный из всех – Гойо.

– Тогда помогут нам небеса, – ответил Мигель. – Бекки права. Надо делать, как она сказала.

И мальчишки, столпившись у двери, поспешили выбежать, оставив Пако одного. Бекки выходила последней. И перед тем, как уйти, ощутила прикосновение к своему плечу.

– Аккуратнее, – только и сказал Пако.

Девочка, ничего не осознавая, кроме приближающейся опасности, рвано кивнула и поспешила выйти за всеми. Было очень сложно надеяться, что они остались незамеченными, потому что топот от убегающих ног был громким. В панике дети забыли про все меры предосторожности и даже не сразу догадались потушить свечу. Лишь, когда кое-как протолкнулись в самую дальнюю камеру. Каждый хотел поскорее спрятаться. Бекки же стояла и ждала, пока друзья зайдут, и с ужасом вспоминала, как люди рвались на корабль тогда, во время извержения вулкана. Девочка даже оцепенела, но страх перед опасностью всё же заставил её пошевелиться и забежать в камеру.

Дети сгрудились за дверью, чтобы при её открытии никого не было видно. Хотя все понимали, что полностью такую кучу-малу не спрячешь, но надежда всё равно оставалась.

В длинном коридоре послышались шаги. Дети почти не дышали и инстинктивно жались друг к другу. Тот момент тянулся целую вечность.

– Пако, ты где? – раздался голос.

Ребята тут же переглянулись. Удивление читалось на их лицах.

– Пако, ты тут? – повторил голос.

– Да, господин Гарсия-Фернандес, – ответил Пако. – Я тут.

Послышались неровные шаги, словно человек хромал, а затем скрежет засова. Скрип двери. Через окошко наверху дети видели, что стены коридора были тускло освещены. Скорее всего, учитель принёс свечу.

– Как ты тут? – спросил Эстебан.

– Неплохо, – ответил Пако.

– Рад, что ты не выглядишь совсем грустным или испуганным, – искренне проговорил Эстебан.

– Я не трус, господин Фернандес, – бойко ответил Пако.

– Я знаю, – с улыбкой в голосе ответил учитель. – Я принёс тебе кое-чего вкусного. Специально отпросился у госпожи Франко в рабочий день сходить в город. Спорю, что ты проголодался.

Эстебан чем-то зашуршал, а затем вдруг замер.

– Откуда у тебя яблоко? – спросил учитель.

– Я… ну… – Пако замялся, а дети за дверью ещё сильнее прижались друг к другу.

– Сюда кто-то приходил, – проговорил Эстебан утвердительно, без тени вопроса в голосе. – Или…

Эстебан вышел в коридор и осветил его, подняв свечу над головой. Никого не увидев, он вернулся в камеру.

– Мне просто показалось, что я слышал чьи-то голоса и шаги, когда сюда заходил, – громче, чем обычно, произнёс Эстебан. – И я думал, что мог бы поделиться вкусностями, если тут кто-то, конечно, есть.

Ещё некоторое время в подвале было тихо. Но потом послышался медленный скрип, перешёптывания и скромные шаги. Эстебан поставил свечу на пол и встал, скрестив руки на груди. Он встретил робко заглянувших ребят шутливо-строгим видом.

– Ну, – сказал он. – И чего это мы прячемся?