На его «Алло!» отвечали приветливо. Не выслушав, уже обещали выбить себе командировку, чтобы вновь загудеть на левый берег Дона. Потом интересовались: «В чем дело, старик?» Узнав, что Саша в Москве, вмиг становились жутко занятыми и обещали на днях перезвонить…

Аксаев полагал, что был готов и к такому повороту событий, но, когда стал набирать номер, указанный на последней карточке, сердце его тревожно забилось. Причем начал он с самых преуспевающих и теперь звонил последнему в табеле о рангах. Он-то и откликнулся. Сказал, что прозондирует почву в собственной редакции и свяжется с кое-какими приятелями. «Перезвони денька через два», – бросил на прощание.

С тоскою в глазах журналист обвел свой номер, пробормотал: «Н-да» и пошел в кафе.

«Два денька» тянулись, словно вечность. Саша не выдержал: стал звонить на каналы центрального телевидения с предложением о сотрудничестве. Там удивились, что еще существуют в провинциях столь непосредственные умы. Чтобы отвязаться, посоветовали отправить резюме по электронной почте и ждать ответа.

Московский знакомый, который обещал посодействовать, громко расхохотался, когда Саша поведал ему о предпринятых им действиях.

– Ну, ты же сам журналист, – отпивая большими глотками из кружки пиво, сказал он. – Сам знаешь, откуда берутся эти историйки о чуде, произошедшем с талантливыми самородками. Не будут же они выкладывать всю подноготную подлости своего успеха. Когда ты на гребне – ври сколько пожелаешь. Тем более что люди хотят верить в некую справедливость. И чудесный случай в виде отзывчивого продюсера, редактора с умными глазами, как раз то, что нужно.

Саша вздохнул.

– Согласен. Ну, а мне, что делать?

– Для начала могу предложить место внештатника в моей редакции, и еще для одного моего приятеля можешь писать. Он, когда под твоим именем будет давать материал, когда, прости, брат, под своим. Деньги не велики, − и вдруг вставил: − может, вернешься обратно? − взглянул на изумленного Аксаева и попытался втолковать ему: – У тебя ж там славное житье было. Первый журналист в городе. Квартира. Машина. Чего еще?

Саша объяснил ему причину, побудившую его искать приют в столице.

Приятель покивал, но ответил жёстко:

– Что ты мне впариваешь? Из Москвы бы тебя никто не вытурил. Бился бы за свою свободу. А тут в бега подался. Что ты − алиментщик? Ты свободный гражданин своей страны.

– Ну, да! Да! Признаю. Эта неожиданная угроза женитьбы только подтолкнула меня. Я давно задумал. Понимаешь, простор, горизонты не те. Хочется ощутить полет. А в Ростове, что?

– Так бы сразу и сказал. А то начал юлить. Мне-то чего врать? По идее, я бы все равно должен был уговаривать тебя вернуться, но знаю, что бесполезно. Пока сам не попробуешь, каково провинциалу в столице, назад не поедешь. А когда нахлебаешься, опрометью помчишься на вокзал.

– Но ведь к кому-то приходит успех. Пусть со всеми составляющими его гнусностями. Пусть!

– Заметь, не все могут эти гнусности переварить, и главное, – не всем их предлагают. Ты еще покрутись, поунижайся, позаглядывай в глаза, чтобы тебе предложили вляпаться в какую-нибудь мерзость. Это надо заслужить! Короче, – он посмотрел на часы, – сегодня презентация книги какой-то молодой бабенки. Я приглашен, а точнее, куплен ее любовником, чтобы через прессу оповестить мир о шедевре, какого не бывало со времен Толстого. Что ж, без проблем. Сделаю, согласно выплаченному гонорару. Хочешь, пойдем со мной. Посмотришь, что и как у нас. В принципе, та же возня, что и в провинции, только помасшатбнее и погнуснее, потому что ставки больше. Кстати, если твоя судьба пожелает, то сможет облагодетельствовать в два счета. Там будет Плошкина. Попадись ей на глаза. Понравишься, она тебе обходной лист выдаст. Всех обойдешь, заимеешь кое-какое имя. Ты парень видный.