– Если это правда, дай мне умереть, – попросила я. – Похорони меня здесь. Тут приятное место.

Эше покачал головой:

– Позавчера, когда мы встречались в доме Хадрита, ты сказала, что любишь эту страну.

– А ты сказал, что хочешь лишь узнать побольше о кровавых рунах. Так почему ты мне помогаешь?

– Значит, мы оба солгали.

Я свернулась калачиком на траве.

– Я не лгала. Я люблю Аланью. Но не могу жить вот так. Лучше бы я умерла. Перестань поить меня водой и кормить. Я не поеду туда, куда ты меня везешь. Не поеду! Пусть все закончится!

Но он сунул что-то мне в рот и заставил жевать. По вкусу напоминало маковые зерна.

Я проснулась на верблюде, и веревка привязывала меня к Эше. Мои кровавые слюни испачкали его спину. Мы ехали вперед, и он хлестал верблюда по бокам тростинкой. Солнечные лучи окрасили небо алым, и во всех направлениях расстилались волны пустыни.

– Пощади, – прошептала я. – Убей меня.

– Скоро уже приедем, – отозвался он. – И тогда ты, по крайней мере, будешь в безопасности.

– Ты ничего мне не должен. Зачем ты это делаешь?

– Я… Я был Апостолом Хисти. Мы не можем пройти мимо несправедливости, в отличие от остальных. «Поддержи немощного» – таков наш девиз.

– Лучшая помощь – это быстрая смерть.

– Ты когда-нибудь пробовала молиться?

Я пробовала – во время той голодной зимы в Пустоши.

– И о чем мне молиться? Какой святой исцелит мои раны? Я калека. Потеряла свое место в мире. А те двое, которые любили меня, мертвы, погибли от моих собственных рук!

– Не по твоей вине!

Мои слезы мешались с кровью, заливая тонкую рубаху Эше. Я ткнулась в пятно щекой. Кожа на его спине казалась такой грубой, словно покрыта полосами скал.

Я заворочалась в надежде свалиться с верблюда, но веревка держала крепко. Эше повернул голову, поглядел на меня с жалостью и попытался запихнуть мне в рот маковые зерна. Но я не открыла рот.

– Не усложняй все! Если нас найдут гулямы, то убьют обоих.

– Только ты все усложняешь! Я не хочу ехать с тобой. Брось меня здесь. Прямо тут. Хоть на этом пятачке песка. Он ничем не отличается от других и прекрасно подойдет.

– Ты хочешь добиться правосудия? Разве ты не разгневана на того, кто так с тобой поступил?

Тот, кто это сделал, был злом, это точно. Но никакая ярость не поможет мне справиться с колдуном, оборотнем, пишущим кровавые руны. Эти слова звучали как детский кошмар. Я была тусклым ничтожеством, а теперь стала еще и калекой. Все, что я получила в жизни, принесла одна лишь удача, а теперь она от меня отвернулась.

– Мне нужен только покой. Я не могу нести эту ношу. Что со мной будет? Мне придется просить на улицах подаяние до конца дней? Даже дома наслаждений не возьмут одноглазую шл…

Мерзавец все-таки набил мне в рот мак, а потом сжимал мне челюсти, пока я его не проглотила.

Горный перевал охраняли двое. Они были в зеленых тюрбанах и простых черных жилетах на пыльных от песка кафтанах. Эше приблизился к ним, взяв меня на руки как ребенка. Он оказался сильнее, чем выглядел, но я была одного с ним роста, и моя голова болталась, падая с его плеча.

– Девушке нужна срочная помощь, – сказал он. – Прошу, пропустите нас в лечебницу.

Я повернула голову и увидела, как один из них, с маленькими глазками на круглом лице, что-то шептал другому. Тот кивнул. На его крючковатый нос можно было ловить рыбу.

– Никогда не слыхал о таком трюке, – сказал носатый. – Я потрясен. Она выглядит, как будто. Погоди-ка. Да это и правда кровь!

Другой вытащил из ножен ятаган.

– Это ты покалечил девушку, изгнанник?

Эше покачал головой:

– Нет. Я не хочу с вами драться. Пожалуйста, помогите нам.