Кровник, помедлив, мягко похлопывает себя по бедру:

– Иди сюда… – шепчет он. – Ну?.. Иди…

Псина, высунув язык и помахивая хвостом-веревкой, подходит вплотную.

Мальчишка рассматривает собаку, открыв рот.

– Погладь… – шепчет Кровник. Ребенок переводит взгляд на него.

– Погладь… Не бойся…

Мальчишка смотрит не шевелясь. Не поймешь… Вроде слушает. Глаза внимательные.

Кровник сам гладит псину. Он протягивает руку и осторожно чешет за мохнатым ухом. Пес дружелюбно жмурится.

– Хороший… – шепчет Кровник зыркая по сторонам. – Хороший…

Он, поглаживая пса левой рукой, правой вставляет отмычку в замочную скважину.

Щелчок.

Пес фыркает. Смотрит снизу вверх.

Кровник хватает кейс, малого, входит внутрь и прикрывает за собой дверь.

Он прикладывает трубку к уху: гудок. Выдергивает телефонный шнур из аппарата и мотает его на согнутую в локте руку. Дойдя до стены, одним движением вырывает шнур из розетки. Швыряет моток на стол. Распахивает шкаф: брезентовый плащ-дождевик, черные спецовки. Он срывает одежду с вешалок и швыряет ее туда же, куда и провод – на стол. Он видит несколько пустых пыльных мешков, брошенных кучей в углу. Кровник расправляет один и сгребает в него все со стола, сует туда же кейс и последним – телефон. Он забрасывает мешок за спину, выглядывает в окно и приоткрывает дверь. Прислушивается. Берет мальца за руку, и они быстро выходят на улицу.

Тишина. Кровник бросает взгляд на часы, подходит к столбу и смотрит вверх.

Строго следуя за телефонным кабелем и отойдя примерно на полкилометра от поселка, Кровник поставил кейс на землю. Он посмотрел на ребенка, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и начал расстегивать бронежилет. Снял его через голову и положил на землю. Достал из мешка моток провода и ножом зачистил один из его концов. Сделав из ремня петлю, он вскарабкался на столб и, ковырялся там какое-то время, что-то срезая и прикручивая. Затем он спустился вниз и воткнул штепсель в телефон.

Он снял трубку и приложил ее к уху: гудок.

Потянулся к диску, собираясь набрать номер, – и услышал шорох в ближайших кустах.

Кровник расстегнул кобуру и взялся за рукоять пистолета. Из кустов вышел давешний пес. Он с интересом посмотрел на Кровника, на телефонный аппарат в его руке и уселся на землю.

Кровник покачал головой и набрал восьмерку. Еще раз. Подержал подольше рычаг сброса и попробовал еще разок – бесполезно. Постоянный срыв сигнала. У этой линии нет выхода на межгород. Это какая-то местная АТС, зацикленная сама на себя… Он раздраженно сдернул провод со столба и смотал его в неаккуратный моток.

Прислушался.

Самолет. Не реактивный. Какая-то двухмоторная керосиновая тарахтелка. Кровник сует провод и телефон в мешок, разворачивает карту. Аэродром малой гражданской авиации. Около двадцати километров на северо-запад по прямой. Складывая карту, Кровник замечает, что ребенок дрожит от холода. Обхватил себя руками за плечи и дрожит. Аж зубы клацают. Утро холодное, а его и без того тонкий комбинезон изодран в клочья.

– Так! – говорит Кровник негромко.

Он смотрит на часы и начинает расстегивать пуговицы маскхалата.

– Давай-давай… – говорит он мальцу, – Снимай одежду… Переоденемся сейчас…

Кровник быстро расшнуровывает ботинки и остается в темно-синих трусах и тельняшке. Достает из мешка одну из спецовок и вдевает левую ногу в штанину.

– Давай-давай… – говорит он, натягивая верх. – Переодевайся…

Мальчишка, не шевелясь, смотрит на него. Собака тоже.

Кровник застегивается, зашнуровывается, аккуратно складывает маскхалат и кладет его на бронежилет. Достает из мешка брезентовый плащ с капюшоном и набрасывает его на плечи.