Вчера звонил ко мне Иоффе. Вчера же звонил к Шабаду125. Он едет в начале марта в Лен[ингра]д и привезет тебе просимое. Я тоже привезу, когда поеду. Детка моя дорогая, если б ты знала, чего мне стоит написать тебе такое письмо. Конечно, питаю какую-то смутную надежду, что все разрешится благополучно. Будем вместе с тобой думать, как поступить, если ответ по основному вопросу окажется отрицательным.

Как ты живешь, родная. Есть ли у тебя керосин? Как питаешься? Я уверен, что питание идет от случая к случаю, и очень по этому поводу огорчаюсь.

Крепко тебя целую и до боли жалею тебя за твою судьбу.

Саня.

Чудово, 26/ΙΙΙ. 46 г.

Родная Наталинька,

пока все идет в плане твоего предчувствования: в Новгороде меня никто не встретил, затем 8 час. я мотался вместе с директором Лекц. бюро по организации, при чем одна за другой отказывались от лекций, узнавая, что за них надо платить, никто не догадался меня накормить, т. о. вчера я в первый раз поел в 4 ч. дня и дальше в том же духе. Вчера же вечером я выехал из Новгорода в Чудово и здесь сегодня читаю подряд две лекции: Петр Ι и Иван ΙV. Это состоится через час, отчего и почерк мой не без следов спешки. Сегодня в 12 ч. ночи выезжаю в Боровичи, оттуда 29/30 в Новгород, а из Новгорода ко 2-му попытаюсь вернуться в Ленинград. Впечатление от Новгорода – тягчайшее: выбитый и вытоптанный город. Кое-где подымаются восстанавливаемые здания. Сравнительно лучше сохранилась старина. В целости Кремлевские стены, София повреждена, но вполне восстановима. Вообще, если что-нибудь напоминает о жизни в этом краю – это новгородские соборы и Кремль – странным образом они не сгорели в пламени войны и словно живые символы свидетельствуют: история не сгорает. Поистине, Неопалимая купина!

Сейчас спешу на лекцию и заканчиваю свое письмецо. На душе у меня, как в городе, который я вчера покинул: все выбито, перепахано и только несколько дорогих памятников, от которых нельзя оторвать чувств, свидетельствуют о продолжающемся во мне процессе жизни.

Целую, родная, жду свидания, люблю.

Тв. Саня.

Родная моя девочка,

пишу тебе несколько строк – внешних событий в моей жизни слишком мало для обстоятельного письма, а внутренние процессы туго поддаются описанию. Вопрос мой действительно прошел какие-то инстанции – но кругов в Дантовом аде много и ему (решению) еще остается пройти несколько мучительных ступеней. Забрал у Рубинштейна мою книгу127. Он сказал мне, что в корне не согласен с ней, но назвал ее весьма оригинальной и предложил у него работать. Это предложение мне не интересно, т. к. если работать, то уж лучше в Акад. наук – полагаю, что в мае эта возможность осуществится, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного. Очень грущу о тебе. В мае надеюсь приехать, а затем поеду в Новгород – хочу начитать тебе на пальто. Если бы ты знала, родная, до чего мне хочется украсить твою жизнь.