Короче, – продолжает она через некоторое время, – идея с эмоциональным письмом мне как-то не зашла, зато записать свои мысли на диктофон, прям как в детстве, само в голову взбрело… Наверно, мне сейчас просто не хочется оставаться одной… но и видеть кого-либо я тоже не в состоянии… Вряд ли кто другой меня поймёт… Вот и выходит, что лучшего собеседника, чем диктофон, у меня попросту нет…

Хотя, если подумать, это не совсем так – время от времени ко мне заглядывает Эшли. Примерно раз в два дня. Она сама взяла у меня запасной ключ и теперь заезжает после работы ненадолго… Не знаю, что бы я делала без неё… Она приносит мне еду и всё необходимое, ведь я сама на улицу уже давно не выхожу… Правда, аппетита у меня почти нет – так что в еде я особо не нуждаюсь… Зато бывает неплохо посидеть, хотя бы просто помолчать, чтобы кто-то был рядом…

Что же касается Дэниэла… о нём по-прежнему нет никаких вестей… Мне звонили из полиции, наверно, пару дней назад: задали какие-то дурацкие уточняющие вопросы и сказали, что пока новостей нет… Но я помню, нам в учебке рассказывали, что если человека не обнаруживают в первые 48 часов, то шансы найти его живым резко падают…»

Кэрол в очередной раз замолкает, но по прошествии времени, проведённого в собственных мыслях, она снова начинает бормотать:

«Хотя, наверно, мне стоит рассказать всё с самого начала… – она задумывается опять, так что ещё несколько секунд из динамика слышатся только потрескивающие помехи и звук её напряженного дыхания. – Разумеется, в полицейском участке мне никто не поверил… Почему-то людям слабо верится, что подобное может сделать родной отец… люди вообще верят лишь в то, во что сами захотят… Но я не об этом… Короче, мы просидели с Эшли в участке почти до самого утра… а после отправились сразу в отдел… Разумеется, Эшли сильно возражала, но я ничего слышать не хотела – у меня не было желания возвращаться домой… А уже в офисе, по указу начальства, меня внепланово пригласила к себе наш мозгоправ. Видимо, много времени ей не понадобилось, чтобы понять, в каком я состоянии, поэтому, немного поговорив со мной и накормив какими-то кислющими таблетками из личных запасов, она потащила меня к начальнику…

Там она сама с ним переговорила (не знаю, о чем именно, я видела их только через стеклянную стену, сквозь которую они тоже время от времени синхронно поглядывали на меня), и, в общем, Эрик – наш начальник, Эрик Ламберт – подписал мне отпуск тем же днём…

Так что у меня не осталось больше вариантов, кроме как отправиться туда, куда мне совершенно не хотелось ехать – домой…

Помню, сразу, как зашла в квартиру, я, не раздеваясь, уселась на пол возле двери и просидела так, наверно, несколько часов… Кажется, я даже не думала тогда ни о чём – просто сидела ровно до тех пор, пока не поняла, что смертельно хочу курить, и не вышла в ближайший магазин за сигаретами…

Первые дни я провела, как в коматозе… Я не спала, не ела, даже почти не двигалась, только курила… Очень странное ощущение – будто я онемела изнутри… словно бы замёрзла, причём в прямом смысле слова… Мне постоянно было холодно, а иногда пробивал ледяной пот – я даже вытащила из кладовки здоровенный электрический радиатор, но и он не смог ничем помочь…

Правда потом я всё же стала оттаивать потихоньку… и, наверное, лучше бы этого не происходило… Мне стало по-настоящему хреново, причем настолько, что трудно даже вообразить… Всё, что творилось со мной до этого момента, оказалось просто цветочками… Состояние чем-то схоже с тем, словно отходит анестезия: ты ещё прекрасно помнишь, как пару часов назад всё было спокойно, но теперь каждое движение, каждая твоя мысль начинает отдаваться пронзительной болью… Такое впечатление, что всё твоё тело начинает кровоточить, и в такие мгновения очень трудно не поползти на стену от невыносимых мучений…