– Все это так, Гордей, – кивнул Савельев. – И поначалу кажется, что замысел князя Серебряного беспокоить татар и турок бесполезен, однако в нем есть смысл.

– Поделись, воевода, какой.

Дмитрий поведал Бессонову об отношении Девлет-Гирея к этому походу и о том, что с этим связано.

Бессонов особо не вникал в слова воеводы, разумел, наказ исполнять предстоит, посему выслушал молча и коротко бросил:

– Ну, это другое дело.

– Ох и хитер ты, Гордей Никодимович, ведь ничего ты не понял, – рассмеялся Дмитрий.

– Почему же, кой-что понял. Да и толку обсуждать наказ, который, хочешь не хочешь, а будем сполнять.

– Верно.

– Значит, ждем начала прохода по Дону турецкого флота?

– Не только. Турки и крымчаки пойдут также и сухопутным путем до переволоки. Это где-то двести верст. И вот тут наше пристанище окажется у них на пути. Заглянут сюда крымчаки?

– Я бы заглянул, – ответил Гордей.

– Посему выстави усиленные южные дозоры. Рать на выходе мы и из Кельберека завидим. А вот чтобы успеть отойти, нужно заметить сухопутные отряды крымчаков на дальних подходах.

– Может, посадить дозор и на сыпучую возвышенность? – предложил Бессонов.

– Слушай, Гордей, я с начала стоянки в разрушенной крепости слышу о возвышенности – сыпучая, на карте же она обозначена как безымянная. Просто возвышенность. Пошто люди прозвали ее сыпучей?

– Да склоны песчаные. Наверх лезешь, песок сыплется. Вот и сыпучая.

– Понятно. А далее, ближе к Азову, место для постоянного дозора есть?

– Так у тебя же карта, глянь, увидишь.

– На карте обозначены степь, которая разрезана малыми балками, да несколько голых от растительности холмов. Ты проведи разведку в том направлении и взгляни своими глазами, что от возвышенности до Азова.

– Да провести разведку и посадить дозор можно ближе к турецкой крепости. Ночью подвести и посадить у тех же холмов, оттуда Азов будет хорошо виден, особенно его причалы. – Гордей почесал затылок. – Вопрос в другом. Если крымско-татарская орда с работниками-копателями и рабами двинется на север, в нашу сторону, то дозорным скрытно с холмов не уйти. А заметят их крымчаки, охоту откроют. Наши же не поведут их к Кельбереку, станут в степь уводить. И сгинут.

– Понятно, – покачал головой Савельев. – Значит, ставим дозор на возвышенности.

– Да, но постоянным его делать какой смысл, Дмитрий Владимирович? Это провизию туда завозить треба, гонца для сообщений выделять. Лишние хлопоты только.

– Ладно, я сам приму решение по дозору.

На том и расстались.

К вечеру, к заходу солнца, князь Серебряный и помощник атамана проснулись. Посмотрели, как обустроены их десятки, искупались в реке, потрапезничали и вновь легли спать. Серебряный объявил, что его десяток уйдет из Кельберека в три утра, до утренний зари, затемно. Сотник Данилов не спешил, дозволил своему десятку отдыхать до общего подъема в крепости. А он проводился, когда солнце поднималось на востоке настолько, что тень от развалин вытягивалась на длину, в два раза большую высоты подъема светила.

Как Серебряный и планировал, он затемно увел свой десяток охраны. На прощание улыбнулся Савельеву:

– Надеюсь, мы еще увидимся, Дмитрий Владимирович. А нет, так действуй, как велел царь на случай падения Астрахани.

– Что ты такое говоришь, Петр Семенович?! Ты удержишь крепость.

– Дай-то Бог! Но следующее задание, сразу скажу, чтобы не маялся, будет связано с Азовом. Это все. Не тревожься за крепость.

Казаки же встали вместе со всей дружиной. Гордей Бессонов поднялся раньше и провел смену дозоров. Сегодня на возвышенность он отправил служивых татар Анвара Баймака и Ильдуса Агиша. К реке выставил Бояна Рябого, на пост наблюдения за восточной степью, куда ушел отряд князя Серебряного, – Бажена Кулика.