Ложная версия о том, что Россия спровоцировала Иран на эту войну, имела широкое хождение в Германии и других европейских странах. В этой связи большой интерес представляют замечания В. И. Ленина в «Тетрадях материалов о Персии» о второй русско-иранской войне, по книге гамбургского проф. Т. Егера «Персия и персидский вопрос».

Лаконичная запись В. И. Ленина: «Война Персии с Россией (которая так же-де втянула Персию в войну, как Англия буров в 1899 г.)»92 высмеивает проф. Егера за то, что тот пытался доказать, будто Россия втянула Иран в войну против России, т. е. против самой себя. Это критическое замечание В. И. Ленина, отвергающее антинаучные концепции гамбургского проф. Егера, является критерием для правильной оценки политики царизма и международной обстановки на Востоке в 1826 г. В то время Россия действительно готовилась к войне против Турции, однако при этом решительно избегала второго фронта на Востоке и потому крайне нуждалась в нейтралитете Ирана. Только для сохранения мира с Ираном в 1826 г. к шаху была направлена миссия Меншикова, которая была вероломно провалена происками английской и турецкой дипломатий, использовавших реваншистские тенденции каджарской клики, а также вторжением иранских войск в Закавказье.

***

Стратегический план русского командования в период контрнаступления русских войск во второй русско-иранской войне 1826-1828 гг. предусматривал действия главных сил Кавказского корпуса на ереванском направлении, а после присоединения Восточной Армении к России – наступление на Тебриз.

После блестящей победы, одержанной войсками армянского генерала Мадатова под Шамхором, правительство шаха спешно отправило в Петербург по далекому и сложному маршруту – через Константинополь и Варшаву – опытного дипломата Давид-хана93. Профессор Тегеранского университета доктор Али Акбар Бина в «Политической и дипломатической истории Ирана», касаясь избранного иранским послом маршрута, отмечает, что шах не захотел отправить Давид-хана по кратчайшему пути только потому, что русский главнокомандующий генерал Ермолов задерживал в Тифлисе иранских послов и не допускал их в Петербург94. Между тем переход через линию фронта не представлялся безопасным делом. Кроме того, по совету английского посла в Иране Макдональда, Давид-хан должен был выполнить обширную политическую программу в султанской Турции и Восточной Европе. Приехав в Константинополь, иранский посол пытался узнать о русско-турецких переговорах в Аккермане и добивался встречи с султаном Махмудом II, чтобы выяснить его отношение к Николаю и напомнить о его обещаниях начать против России войну. Неожиданно для Давид-хана переговоры с турками привели к противоположным результатам. Узнав о переходе Кавказского корпуса в наступление и о занятии Ганджи, Порта без промедления подписала Аккерманскую конвенцию, нисколько не считаясь с пребыванием в Турции иранского посла.

Через 10 дней Давид-хан отправил Меттерниху письмо, в котором описал положение на фронте и просил содействия австрийских послов в Константинополе и Петербурге для организации его поездки в Россию95. Одновременно он предпринял несколько безуспешных попыток получить разрешение на поездку в Россию у находившихся в Турции представителей царя и с аналогичной просьбой отправил письмо царскому министру иностранных дел графу Нессельроде. Не дождавшись ответа, Давид-хан в начале октября отправился в Польшу, чтобы вручить послание Аббас-мирзы брату Николая I царскому наместнику в Варшаве князю Константину96.

В то время когда Давид-хан считал, что находится близко к цели, Нессельроде через генерал-губернатора Одессы гр. Палена ответил ему, что другой представитель Ирана Мирза-Мамед-Али уже выехал на границу. Новый иранский посол вез с собой письма для Ермолова и Нессельроде и 250 военнопленных для передачи их русским пограничным начальникам