Всенародное восстание в Греции, контрреволюционная интервенция Египта и Турции, а также ирано-турецкая война 1821-1823 гг. находились в центре внимания европейских держав и привели к Восточному кризису 20-х годов.

В период наивысшего напряжения в русско-турецких отношениях, приведших 10 августа 1821 г. к разрыву между ними дипломатических отношений, Россия была крайне заинтересована в сохранении мира и в развитии торговли с Ираном. Однако в пограничных районах не прекращались конфликты и столкновения сторон. Династия Каджаров настойчиво добивалась возвращения Ирану Северного Талыша и части Карабаха. Иного мнения придерживалось правительство России. Еще перед поездкой Ермолова в Иран в 1817 г. Александр I писал ему: «Нельзя ли в самом деле уступить Персии какие-нибудь земли, в удержании коих нет для нас совершенной необходимости, но зато получить другие выгоды»68.

В переданной Ермолову инструкции говорилось: «Было бы неплохо обменять Карабах и Северный Талыш на Эриванское и Нахичеванское ханства»69. В то самое время, когда тегеранский двор без всякого основания ожидал, что генерал Ермолов вернет Ирану ханства в Закавказье, некогда захваченные иранскими войсками, Александр I предлагал обменять одну часть Восточной Армении на другую. Однако никаких территориальных уступок Ирану Ермолов не собирался делать, несмотря на то, что ежедневно после официальной части переговоров иранские министры по несколько раз посещали Ермолова и поочередно просили его уступить часть Закавказья.

В русских архивах мы не выявили материалов о переговорах Ермолова с шахом по территориальным вопросам и потому критически отнеслись к опубликованным иранскими историками данным, которые во многом расходились с официальным отчетом Ермолова об итогах его миссии. Иранский военный историк Голам Хусейн Моктадер, например, отмечал, что «на территориальные требования шаха и его министров Ермолов отвечал, что возвращение Ирану некоторых районов Карабаха невозможно из-за христианского большинства населения этой области. Однако Россия готова отдать Ирану южную часть Талышского ханства и некоторые другие пограничные участки, при условии, что в случае войны между Россией и Турцией Иран выступит па стороне России и воздержится от заключения сепаратного союза с Турцией»70. Вопреки этой версии Ермолов добивался нейтралитета Ирана на случай войны между Россией и Турцией и открытия русского консульства в Реште, а Иран не принял эти предложения.

Бескомпромиссный дипломатический курс А. П. Ермолова, рассчитанный па сохранение границ Гюлистанского договора, не соответствовал реваншистской политике Каджаров. Поэтому после миссии Ермолова русско-иранская граница оставалась зоной огня и конфликтов, а Каджары большие надежды возлагали на английскую финансовую помощь, политику угроз и новую войну против России. С начала ирано-турецкой войны 1821-1823 гг. наибольшие споры вызвала граница, проходившая по области Мегри. Каджары пытались узаконить захват всей этой армянской области, несмотря на то, что ее половина принадлежала России, так как в момент прекращения войны русские войска находились в Мегри, а граница по Гюлистанскому договору устанавливалась по принципу статус-кво.

В ответ на оккупацию Ираном русской части этой области, подразделения русской пехоты заняли северо-западный берег Севана. После этого Ермолов пытался узаконить эти взаимные территориальные приобретения официальным соглашением. Однако переговоры Мадатова с Аббас-мирзой по этому вопросу ни к чему не привели.