Сын молчит, виновато уткнувшись в пальто матери, поглядывая на Ростика.

– Шура, ты не расслышал мой вопрос?

Мальчик оборачивается назад, будто желая удостовериться, что за его спиной никого нет. Затем поднимает глаза на мать и шёпотом оправдывается:

– Они меня дразнят, каждый день дразнят и смеются. Вчера кричали «Катись на саночках к своей немецкой мамочке!» Ну как я мог терпеть? Как? Я дрался. Кулаками. Честно. Вот такая правда, мама… Мама, скажите мне, это очень плохо, что мы – немцы?

Евгения останавливается и строго смотрит на сына. Шурка видит иней на её ресницах и маленькую капельку крови из трещинки на нижней губе.

– Это для кого плохо? Для тебя, Шура, плохо? Запомни, Шура: стесняться корней своей семьи – безнравственно и неприемлемо для благородного человеческого разума! И если я ещё раз услышу подобные вопросы, то более не смогу уважать тебя, Шура!

Совсем скоро прогулка подходит к завершению. Вековые липы аллеи, яблоневые сады, справа от дачных построек – всё покрыто снегом. Высокие сугробы играют алмазами, сквозь них протоптана дорожка к дому. Тишина, только где-то совсем рядом чирикают воробьи. Евгения поправляет высокую лисью шапку, прячет холодные руки в муфту и переводит своё внимание на другого сына:

– А ну-ка, Ростислав, свет мой, расскажи-ка мне, что завтра будешь докладывать на занятии в гимназии про наш любимый город?

Ростик вприпрыжку, играючи, чеканит слова и с большим удовольствием отвечает матери:

– Город Саратов находится на юго-востоке европейской части России, на Приволжской возвышенности. Зима у нас морозная, многоснежная. Волга наша замерзает в конце ноября, а полностью очищается ото льда в конце апреля. Лето очень жаркое и сухое. Ветры летом сильные, с пылью… Советская власть в городе провозглашена была двадцать седьмого октября 1917 года. Наверное, Теперь всегда будет Советская власть. Только я ещё не знаю, хорошо это или плохо.

– Цыц, шишига! Рассуждать он надумал! Беги вперёд и отворяй калитку поскорее! Оба – к тёплой печке! Бабушка обещала пирогов сотворить, пока мы с вами праздно шатаемся, бездельничаем. Вот погреемся, пообедаем, а к вечеру лошадью – в город. Отец заждался уже, наверное. И нянька, справляется ли с Лёвушкой и Томой? Переживаю что-то. Томочке нашей хоть ещё и годика нет, а с характером барышня!

Дверь дома неожиданно открывается, и на пороге возникает Александр Петрович. Евгения застывает в недоумении:

– Ты? Почему ты здесь? Что за непредвиденность?

– Я за вами, Женечка. Собирайтесь срочно. Утром отъезжаю в Ростов-на-Дону. Вы – вслед за мной, но несколько позже. Вероятно, двинетесь поездом, вместе с управлением фронта. В результате совместного совещания членов РевВоенСовета был подписан приказ, в котором среди прочего изложено, что я назначен начальником снабжения Северо-Кавказского военного округа…

Евгения пошатывается, прижимается щекой к пахнущей лошадью шинели мужа:

– А как же теперь…

– Собирайся, Женечка. Нам сегодня ещё очень многое надо успеть…