Алаур покорно подставила плечи, в душе наслаждаясь ласковыми прикосновениями губки, гулявшей по коже, и закрыла глаза, вслушиваясь в нежный, подобный дуновению прохладного ветра летней ночью, голос.

— Когда сила переливается через край, она уходит в никуда. И если бы так происходило всегда, высшие вампиры никогда бы не заняли своё место в мире. Но они существуют, и магия их для простых смертных кажется беспредельной. Причина проста. Много веков назад могущественнейшие из вампиров стали использовать другие рассы как хранилище для силы. Сила передаётся через семя вампира и заполняет подвластное ему тело. Переливается, как радуга и становится даром для смертного. Но приходит время, и вампир возвращается, чтобы забрать долг. Это может произойти скоро или не очень. Он может прийти из холодной злобы или потому что исчерпает запас сил. Так или иначе, наступает момент, когда он забирает всю кровь своего Хранителя.

Эления замолкла.

— Превосходно, — пробормотала Алаур и открыла глаза, — меня ждёт первая часть или вторая?

— В тебе нет силы Детей Ночи. Значит, ты станешь лишь хранилищем. Но придёт день…

— Придёт день — и он сожрёт меня, как паук мошку, — Алаур повела плечами, сбрасывая руку Элении, — плевать, жрица. Назад пути нет. Ты не отравишь мне эту ночь. Как бы ни старалась. Иди, помолись за моё счастье, потому что я собираюсь забрать его себе.

Жрица медленно поднялась и бесшумно исчезла за дверью, оставив Алаур в одиночестве. Что ж, она сказала мало нового. Данаг не уточнил лишь детали, но суть была ясна и так. Тем не менее Алаур так устала за последний месяц от постоянных подозрений и разгадываний, что теперь, когда решение было принято и приведено в исполнение, будто стальные тиски на висках разжались. Ей стало легче. И она собиралась воспользоваться своей беспомощностью в полной мере.

5. Глава 5. Супруг

Закончив омовение, Алаур тщательно расчесала волосы, а затем закрепила на затылке несколькими гребнями с инкрустациями из самоцветов. Оставалась самая главная — ритуальная часть. Открыв серебряную шкатулку, стоявшую на тумбе у стены, она вынула один из хрустальных флаконов, стоявших внутри, и задумчиво повертела в руках.

Поразмыслив, Алаур выбрала для встречи несколько масел с запахами томных ночных растений и северных болот. Смешала в серебряной чаше, стоявшей тут же рядом с ларцом, и, зачерпнув кончиками пальцев, принялась старательно умащивать кожу благовониями.

Невесомые, как крылья птицы, её тонкие руки скользили по серебристой коже, то оглаживая бока, то скользя по бёдрам и пропадая между них.

От одной мысли о том, что она собирается сделать, щёки наливались краской. Никогда высокомерная наследница дома д’Хану не впускала кого-либо внутрь себя. Элауг Эт Зау отослал её прочь сразу же после свадьбы, не потратив времени даже на одну ночь — он вовсе не горел желанием выполнять распоряжения матери, навязавшей ему этот брак. Алаур, конечно, не была настолько невинной, насколько можно было полагать.

Алаур не раз брала себе мальчиков для утех или заводила любовников из младших домов, но никого из них не впускала в святая святых своего тела, отлично понимая, что женщину из монаршей семьи может коснуться только супруг. Алаур не хотела рисковать тем шатким положением, которое занимала в королевской семье. Но никто не мешал им ласкать её, целовать и гладить в самых сокровенных местах. Супруг же, навязанный прежней королевой, никогда не пытался ей овладеть. Не для того был нужен их брак, и никто не пытался изображать любовь. «Впрочем, — Алаур невесело улыбнулась собственным мыслям, — никто не говорит о любви и теперь». Думать о том нелепом положении, в котором она оказалась после смерти Миллении, не хотелось. Алаур старательно выдавила мысли о титуле из головы. Так было проще. Расслабиться хоть на одну ночь. И если в этом и правда есть какое-то удовольствие — что ж, получить хотя бы немного.