– По крайней мере тебе не нужно проходить переаттестацию, – сказал он в дверях. – Марка, если не напиться в вечер пятницы, то я уж и не знаю…

Напиться – к этому Марк относился положительно. Он направился в комнату, где достал бутылку из последней коробки с тремя нарисованными на картоне перегонными кубами. На кухне выпили по одной, а потом оказалось, что под словом «напиться» Миха имел в виду не кухонные посиделки, а рейд по городским барам.

– Зажечь? – переспросил Марк. – Думаешь, я к этому готов?

– Готов ты или нет – мне по хрену. Тебе сейчас это нужно. Считай, это рекомендация врача. Алкотерапия.

Костров заставил Марка переодеться. Шмотки, грязные настолько, что, того гляди, – встанут и уйдут, полетели в стирку. Марк влез в почти чистые джинсы, надел кофту из магазина дешевой скандинавской одежды. На кофте победно вскидывал вверх руку Рокки Бальбоа.

Они начали в пабе в трех кварталах от его дома, потом взяли такси и поехали в центр. От проблем на входе в дискобары их избавляла раскрываемая перед носами охранников Михина корочка. Марк ощущал себя Робинзоном, попавшим с необитаемого острова восемнадцатого века на церемонию вручения «Оскара». Диджеи играли такую музыку, что он даже не мог понять, как под нее двигаться. Девушки, пьяные и веселые, через минуту после знакомства переходили на «ты» и раздавали недвусмысленные авансы. Освещение делало их всех неотразимыми. Ноги прилипали к полу. В одном месте в туалете, прямо у раковин, с пальцев вбахивали порошок, а в дальней кабинке громко занимались сексом, и Марк не поручился бы за то, что это разнополая пара.

– Марка, ты куда пропал? – орал ему с танцпола Миха со стаканом в руке. Свободной рукой он обнимал хихикающую девушку в коротком платье. – Смотри, какая крошка! – и обращаясь к ней: – У тебя нет подружки для моего товарища?

Подружка у крошки нашлась. У нее были каштановые волосы, длинные ноги и грудь четвертого размера, которой она прижималась к Марку во время танца. Улыбаясь, девушка показывала крупные лошадиные зубы – и это как-то привело его в чувство, вернуло в реальный мир. Он практически вырвался из объятий ее тонких, как спицы, рук, сбежал на улицу, сел прямо на поребрик в десяти метрах от дверей клуба и опрокинул в себя пятьдесят скотча. Люди, тусующиеся на тротуаре у этого и соседних клубов, готовые ехать хоть к черту на кулички – только плати, – бомбилы поодаль, звон стекла, бьющегося об асфальт и о стены, – вся атмосфера напомнила ему «Blade Runner» Ридли Скотта с поправкой на наступившие белые ночи.

– Ты куда опять делся? – появился рядом Костров. – Марка, такие телки!.. Пойдем к ним!

Он помотал головой. Несколько секунд Миха смотрел на него, потом молча ушел в клуб и скоро вернулся с новыми порциями алкоголя. Сел рядом и протянул Марку стакан из толстого стекла, в котором плескалась золотистая жидкость.

– Я тут подумал, – сказал он. – Ну, с головой у тебя не все в порядке. А между ног-то как? Все в норме?

Марк усмехнулся, кивнул. Миха засмеялся, обнял его за плечо.

– Самое главное, мужик! Самое главное! А то ты меня напугал… Я понял тебя. Мне уже все равно, я бухой, а ты трезвее и видишь, какие тут коровы. Ни одной симпатичной, мать их. Я прав?

Они чокнулись и выпили. Поставили пустые стаканы перед собой на асфальт.

– И «конь бледный» у них паленый, – поморщился Новопашин. – Прямо из канистры под стойкой льют, суки.

– Что будем делать? – спросил у него Костров.

– Сам решай, – сказал Марк.

– Может, в «Копов»? Кто-нибудь из наших наверняка там. Повидаешь ребят.

– Нет, не сейчас, Миха.

– Ясно, – Костров похлопал его по плечу. – А если еще девок поищем? Пока я не в стельку, а?