Рука мужчины легла на мою шею, а другая – обхватила мою талию. Он издал низкий, животный рык, словно обезумев.

Что на него нашло?

Ему не могло нравиться… Или могло?

Возможно ли, что я вызвала в нём столь бурную реакцию?

Или это лишь плод моего воспалённого воображения?

Мысли о нашем поцелуе окончательно ввергли меня в смятение.

Грудь запылала огнём, каждый вдох обжигал внутренности, словно я вдыхала раскалённый воздух.

Я утратила связь с собственным телом, превратившись в клубок оголённых нервов, готовых в любой момент взорваться от избытка ощущений. Никогда прежде никто не обнимал меня с такой страстью, не целовал так жадно и требовательно. Я и представить себе не могла, что простой поцелуй способен доставить столь неистовое и всепоглощающее наслаждение, заставляя меня таять в его объятиях, подобно снежинке, тающей под лучами жаркого солнца.

К сожалению, даже самые восхитительные моменты неизбежно имеют свойство заканчиваться.

Нежное прикосновение наших губ прервалось. Его волосы, чёрные, как ночь, небрежно упали на лоб. Взгляд его был одновременно возбуждённым и виноватым. Он, как и я, с трудом переводил дыхание. Мы стояли так несколько минут, пока Тариан первым не нарушил молчание, сурово произнеся:

– Тебе невероятно повезло, что эти существа не заметили тебя. Больше никогда не делай ничего подобного.

Моё лицо залилось краской.

– Хорошо.

Он облизал свои полные, алые губы, слегка припухшие от недавнего поцелуя, и сделал шаг назад.

– Надеюсь, ты осознаёшь, что этот поцелуй был всего лишь игрой, целью которой было спасти тебя от неминуемой опасности.

В груди болезненно кольнуло, словно кто-то сжал моё сердце в руке.

С трудом сдерживая наворачивающиеся слёзы, я прошептала:

– Конечно, понимаю.

Что-то подсказывало мне, что истинная причина, по которой пожиратели не распознали мой дар, заключалась не в мимолётном поцелуе, а в его мрачной ауре, которая, возможно, служила своеобразным защитным барьером, блокирующим мою магию. Но я предпочла оставить свои размышления при себе, храня их за плотно сжатыми губами.

Если моя гипотеза верна, то невольно возникает вопрос: по какой причине он избрал именно этот способ сокрытия моего дара? Ведь для того, чтобы скрыть мою способность, достаточно было находиться рядом со мной.

Неужели он что-то чувствует ко мне?

Какая нелепость!

Моё подсознание, несомненно, сейчас потешается надо мной. Ведь я отчётливо знала, что он не испытывает ко мне никаких чувств. Уж я-то, лучше кого бы то ни было, должна это понимать, чтобы не строить пустых иллюзий и не обманывать себя напрасными надеждами.

– Вот и славно. Не хочу, чтобы между нами были недомолвки. Пойдём домой?

Я кивнула в ответ и последовала за ним, искусно лавируя между парами, которые были поглощены страстными объятиями и поцелуями. Пол под ногами едва заметно подрагивал, откликаясь на каждое движение танцующих. Вино лилось рекой.

– Похоже, так просто нам не уйти, – предположил Тариан, оглядываясь по сторонам. – Думаю, сегодня всех девушек возьмут в плен и будут пытать, пока кто-нибудь из них не признается, что она зрячая.

Я заволновалась. На спине выступил холодный пот, шёлковая ткань платья неприятно прилипла к коже. Я боялась не за себя, а за него. Он без колебаний пожертвует своей жизнью, чтобы спасти меня.

Зря я пришла сюда… Обрекла нас на верную и мучительную смерть.

– И что же нам теперь делать? – мой голос дрогнул.

– Нам следует как можно скорее покинуть это место, – произнёс Тариан, взяв меня за руку и увлекая вверх по старой скрипучей лестнице. За нами, тяжело ступая, поднимались двое крупных мужчин.