В холл спустился молодой человек с копной рыжих вьющихся волос. Мы облегчённо выдохнули, узнав Эдгара. Он остановился в нескольких шагах от нас, тяжело дыша, и медленно обернулся к нам.

Его глаза, цвета изумруда, вспыхнули радостью.

– Ты жива, Мильяна! А я уже было подумал, что ты покинула этот мир, когда не вернулась в приют… О, Господи, благодарю тебя за то, что всё обошлось!

Тариан злобно нахмурил брови.

– Только не говори, что ты причастен к её побегу.

В одно мгновение выражение лица Эдгара изменилось, приняв виноватый и растерянный вид. Он никогда не умел скрывать свои истинные чувства.

– Я? Да с чего ты взял? Просто я рад, что Мильяна вернулась!

Взгляд Тариана выражал подозрение.

– Верится с трудом.

– Хватит смотреть на меня как на преступника! Ты из меня больше и слова не вытянешь!

Тариан хитро прищурился.

– А как насчет куриных ножек? Всё ещё не хочешь говорить правду?

Эдгар на мгновение задумался, почёсывая свой маленький нос, покрытый светлыми веснушками.

– В панировке?

– Разумеется!

Эдгар вздохнул, поджав пухлые губы.

– Ну что ж, будь что будет! Рано или поздно ты всё равно узнаешь правду. Да, я помог ей сбежать!

Я слегка шлёпнула его по затылку, отчего его глаза округлились, а рот приоткрылся.

– Как всегда, в своём амплуа! Ради еды готов душу продать… Ты же понимаешь, что теперь он нам не будет доверять? Это было самое глупое решение в твоей жизни! Не считая признания в любви Катарине.

Тариан залился звонким смехом.

– О да! Это был полный провал!

Эдгар взъерошил свои мягкие кудри.

– Да ладно вам! У всех случаются ошибки в молодости…

– Я никогда не забуду, как ты пел ей серенаду под окном, пока она не вылила на тебя ведро воды, – изобразила его, играющим на лютне. – А потом ты ходил простуженный целую неделю!

Эдгар покраснел и опустил голову, засунув руки в карманы брюк.

Из-за этого романтичного поступка его едва не отчислили из приюта. В этих стенах строго запрещены романтические отношения. Лишь благодаря вмешательству Тариана его оставили, но с одним условием: он не должен пропускать ни одной вылазки по поимке пожирателей.

– Да ну вас! – обиженно воскликнул брат.

– А почему жрецы не охраняют вход? – сменил резко тему Тариан.

Тот лишь пожал плечами.

– Отошли, наверное. Главная наставница велела вам передать, что ожидает вас в своём кабинете. Она в курсе, что Мильяна была в публичном доме. Жрецы ей рассказали.

Мой обеспокоенный взгляд встретился с взором Тариана, и мы направились по длинному коридору, свернули вправо и оказались перед двустворчатой дверью. Мне никогда не доводилось бывать в этой комнате – не положено по статусу.

– Всё будет хорошо, – заверил меня Тариан, легонько постучав костяшками пальцев по дубовой поверхности.

– Войдите! – раздался грубый женский голос.

Я сделала глубокий вдох, собираясь с духом, и нерешительно переступила порог.

Наставница восседала во главе прямоугольного стола, покрытого коричневым блестящим лаком. По обеим сторонам располагались несколько стульев со старой выцветшей тёмно-красной обивкой.

Гневный взгляд женщины, словно молния, метался между мной и Тарианом. Я невольно напряглась, закусив нижнюю губу в ожидании выговора.

– Садитесь, – указала на стулья наставница. – Нам о многом нужно поговорить.

Тариан проигнорировал её приказ. Подошёл к камину, над которым стояли спиртные напитки, и наполнил бокал янтарной жидкостью. Он никогда не боялся Карлу Хоуман. Его поведение было дерзким и грубым.

Глаза Карлы сузились, а ноздри расширились, выдавая нарастающее раздражение. Её терпение было на исходе, но что ещё оставалось делать? Призвать его к порядку? Вряд ли это подействовало бы.