Анея мрачно поинтересовалась:

– Где были?

– У княгини Евдокии, – быстро отрапортовала Лушка.

Мы видели княгиню минут пять, остальное время действительно развлекали маленького князя, но при необходимости княгиня могла подтвердить, что мы были там. Больше вопросов не последовало, у тетки не было настроения что-либо выяснять.

Почувствовав, что гроза нас не коснулась, мы быстро похлебали остывшее варево и улизнули в свою светелку. Правда, Лушка все же успела расспросить Любаву:

– Здорово лупцевали?

Та прижала ладони к щекам:

– Ой как! Фанька только стонала, а Савка все в голос, кажись, до Чернигова слышно было. Трофим молчал. Ноне лежат все трое. Мать сказала, не отойдет душегрея-то, еще всыплет, чтобы дело знали, а не дурацкие хаханьки.

Я не выдержала:

– Лушка, душегрея же меховая, ее сушить в тряпках надо, не то покоробится.

– Думаешь? Как быть?

– Пошли, поглядим.

Мы подхватили по старому плату и побежали на крыльцо. Уже стемнело, но даже в сумерках было видно, что мех испорчен безнадежно, видно, содержимое ведра у Тришки оказалось горячим. Но мы все равно принялись старательно промокать душегрею платами, чтобы побольше влаги впиталось.

– А потом надо куда-то утащить и положить до утра на ровное, может, чуть расправится.

– Не расправится.

От этого голоса мы буквально подпрыгнули! Увлекшись своим делом, все трое даже не заметили, как на крыльцо, кутаясь в свой плат, вышла Анея.

– Девок пожалели?

– И душегрею тоже, – зачем-то заявила я.

Тетка посмотрела внимательно, вздохнула:

– Ее уже не спасешь. Надо только камни снять и жемчуга. Девок завтра в деревню отправлю, оттуда новых привезут. Вам поручу следить первое время, чтобы меха помоями не обливали. Сможете?

Мы только дружно кивнули в ответ.

Так у нас с Лушкой появились свои девки, у каждой по одной. Их на следующий день привезли из деревни. Теперь я собственница, и эта собственность стояла передо мной, теребя в руках кончик косы. Ростом и фигурой с меня, значит, тоже лет пятнадцать, замуж не отдали, и попала в холопки, видно, из-за родительских долгов. В предыдущий вечер я спросила Лушку как становятся холопами. Та пожала плечами:

– Ежели в полон возьмут…

– Какой полон в соседней деревне, Луш?

– Значит, закупы…

Я попыталась сообразить, закуп, видно, не вернувший долг. Ясно, передо мной стояла расплата по кредиту, это вам не двадцать первый век, здесь судебные разбирательства короткие: не вернул вовремя – либо сам, либо кто из родственников в холопы. А с холопом можно делать почти что хочешь, можно выпороть (правда, и нас с Лушкой тоже можно), можно даже убить. А вот это, как выяснилось, только по приговору. Чьему? Князя или вон воеводы.

Но приказать этой девке делать, что я захочу, можно.

– Как тебя зовут?

– Стеша.

Взгляд спокойный и не приниженный, никакой не холопский. Это хорошо или плохо? Видно, не глупа, выдержанна, но в обиду себя не даст. Я почувствовала к Стеше симпатию. Я изучала свою холопку, а Анея в это время изучала меня. Почувствовав на себе ее взгляд, я смутилась, снова обернувшись к девке:

– Что ты умеешь?

– Что нужно.

Лушка в это время допрашивала свою:

– А тебя как зовут?

– Таюшка.

Глазки не хуже Лушкиных стреляли во все стороны, можно поклясться, что она успела изучить все и всех на дворе.

По тому, что девушка изучила прежде всего мужское население двора, даже деда Трофима не пропустила, и по тому, как она всех оглядывала, я подумала, что у нас будет немало проблем с Таюшкой. Как в воду глядела, хотя чего тут глядеть, нимфеток за версту видно.

Анея с Косым с утра отправились в Дешовку на какие-то там переговоры с местным населением. Анее хотелось заполучить роскошный покос, которым дешовчане (как назвать жителей деревни со столь примечательным названием?) все равно не пользовались, поскольку сено было неудобно возить вокруг леса по болотинам, но считали своим. Тетка, видно, решила воспользоваться благостным из-за хорошего урожая и покоса настроением жителей и недорого выкупить этот покос, а их нанять для заработков на время следующего покоса. Это выгодно и им, и ей, а уж убеждать Анея умела. Где не получалось лаской, следовал командный тон, и люди подчинялись. Однажды у меня даже мелькнула мысль, что, пожелай тетка, она могла бы обездвиживать не хуже Воинтихи. Но боярыне, пусть и вдовой, это ни к чему.