Притихший Майкл так же молча забирает на себя контрмеры, сосредоточенно выстраивая защиту, видя, что я начал не успевать. Моя вторая выпущенная волна средств противодействия распадается на части прямо перед вражескими, проецируя в пространстве эдакую обманку. И на ней почти сразу детонируют заряды противника. Разведчик все сокращает пространство, рвясь к нужному нам спутнику. В космическом пространстве периодически происходят столкновения управляемых ракет, а на поверхности глыб образовываются новые кратеры от попаданий.

Еще почти пять минут в кабине царит напряженное молчание, изредка прерываемое короткими фразами. Но когда наш корабль уже почти зашел в плотную атмосферу спутника, все автоматические точки защиты были уничтожены.

– Фух, прорвались, – протянул я, будто выдыхая накопленное напряжение. Переключаю управление на плазменную пушку, уводя остальные в автоматический режим. – Как-то не очень зрелищно прошел бой в космосе. Одни сплошные наборы команд и без особого ощущения риска. Просто точки против точек на виртуальных экранах. Хотя расстояния-то…

– Не сглазь, – бросает Майкл, перебивая меня, сосредоточенно корректируя траекторию нашего корабля. Разведчик уже начинает потряхивать от сопротивления воздуха за бортом, а на нас потихоньку наваливается тяжесть. Я пытаюсь не обращать внимание на происходящее и думаю о том, что по нам даже не попали, но внезапно на выводимой карте вокруг вражеской базы появляются сразу три точки. Кронт тут же пытается бросить разведчик в сторону, но мы уже зашли в плотный слой атмосферы спутника.

Резко потяжелевший корабль с трудом реагирует на команды, неповоротливым телом падая к поверхности. Чувствую, как наваливается еще большая тяжесть и все начинает сильно трясти. Пушки, выставленные в автоматический режим, блокируются электроникой, не дающей выстрелить в текущих условиях. Разведчик все же поддается напарнику, внезапно рывком переворачиваясь влево, отчего в голове проносится ругательство, а я к тому же непроизвольно нажимаю на спуск.

Кое-как выставленный Майклом боком корабль снова дергается, и заряд плазмы устремляется к поверхности. Но вражеские снаряды быстрее. Простые металлические болванки без капли электроники, они тупым молотом врубаются в нос разведчика. Сила удара такова, что я чувствую его даже сквозь мой скафандр, словно на полном ходу я врезался в бетонную стену. Корабль словно содрогается в агонии, а его уже сносит прямо под второй заряд. Попавший в пробитую броню, этот проникает внутрь, и от нового удара гигантской кувалдой нас закручивает прямо в воздухе. Наваливается дичайшая перегрузка, а я подсознательно жду третьего удара, уже финального для нас. Рядом ругается Майкл, пытаясь выпрямить корабль, но тщетно. Нас хаотично вращает, и от нового рывка я прикусываю язык. Тяжесть давит, вжимая в кресла даже в скафандре. Вибрация по корпусу нарастает, и я с криком начинаю хаотично нажимать на спуск плазменной пушки, отчаянно надеясь попасть хоть куда-то.

Успеваю сделать всего два выстрела, как наш разведчик на полном ходу влетает в землю. От мощнейшего удара меня бросает в фиксаторах вперед, и только благодаря боевой броне я не ломаю себе шею от резкой остановки. Но даже так тело отдает болью, а кресло чуть ли не срывает с креплений. На мгновение в глазах темнеет, но я дергаю головой, словно сбрасывая навалившуюся слабость. Виртуальная панель звуковой трелью отчаянно сигнализировала о критичных повреждениях, а рядом по внутренней связи ругался Майкл, повисший, как и я, в фиксаторах, лицом к поверхности.