Ее сын, блеснув глазами цвета болотной глади, фыркнул, вытер губы салфеткой и, бросив ту на тарелку, отклонился на стуле, обращаясь к наглой гостье:

– Люди тоже убивают. Себя, других, все равно кого. Они словно заражены неизлечимой жестокостью, которая толкает их все дальше к краю. Разница наша еще и в том, что мы знаем цену священной жидкости, тогда как они губят, а потом выбрасывают все, к чему прикасаются. Столько крови, что могла спасти жизнь многим существам, пропадает зря.

Было в этих словах что-то личное, пока не сформированное в конкретную мысль, но задевающее за живое. Элайн старалась уловить самую незначительную перемену в лице Матэуша, чтобы найти ответ, но тот ускользал, легко прокатываясь по поверхности сознания.

– Прошу простить, мне пора. Матушка, отец, дамы.

Младший Де Кольбер со скрипом отодвинул стул, кивнул на прощание и стремительно покинул комнату, оставляя присутствующих в своих мыслях. Когда с завтраком было покончено – надо сказать, что завершился он мирно, – ведьма выполнила обещание, данное самой себе, и проверила флакон с кровью. Бутылек был на положенном ему месте. Крепко сжимая в руках подарок, с которым она пока не знала, как поступить, Элайн мысленно возвратилась на пару часов назад. Невольно в ушах зазвучали слова вампира о людской бесчеловечности, о спасении, дарованном священной жидкостью. Может ли эта кровь спасти чьи-то жизни? А их собственные?

Освежившись и переодевшись, Элайн решила покинуть замок, побродив по его окрестностям, ведь нахождение в такую тоскливую погоду дома сделает ее пребывание здесь безрадостным. Де Кольберы, скорее всего, будут заняты делами до самого вечера, тетушки изволили наслаждаться шикарными покоями, уединившись для обрядов ясновидения, так что девушка рассчитывала быть предоставленной самой себе, взяв на прогулку инкунабулу. Она скучала по книгам и чтению занятных, будоражащих разум историй, но совершенно позабыла взять с собой хотя бы одну. В поместье не могло не быть своей библиотеки, однако спросить, как в нее попасть, не потерявшись, было не у кого – экономка упорхнула в первую же свободную минуту.

Свернув направо от главного выхода, можно было попасть в поистине райский сад, бесконечно прекрасный даже в самую непогоду. Природе к лицу меланхолия, она придает особенный шарм, эдакая трогательная невинность вкупе с неумолимой таинственностью.

Вдоль забора качали ветками груши, сливы и каштаны, приветствуя гостей, приглашая их взглянуть на липы и березы, образующие рощу, в центре которой подмигивал отблеском на поверхности водоем. Элайн тихо ахнула, заметив у кромки воды журавля, внимательно вглядывавшегося в глубь пруда в поисках рыбы. Всего в нескольких километрах от замка должен быть въезд в главный город на северо-востоке Венгрии – Мишкольц. Неужели он таит в себе такую же флору и фауну, захватывающие дух? С некоторым сожалением, что не сможет проверить этого, молодая ведьма свернула за гротескное здание, куда ее уводила заросшая дикой порослью тропинка, открывая вид на арку, увитую двухцветной оранжево-фиолетовой бугенвиллеей.

Что за ней, видно не было из-за живой изгороди, пестреющей неизвестными мелкими цветами. Снедаемая любопытством девушка все-таки решила осмотреть и ту часть сада в надежде найти укромное место для изучения фолианта. Вдалеке виднелась сочно-зеленая крона реликтового гингко, напоминающая древо, изображенное в магической книге, зажатой под мышкой у Элайн. Вокруг под ним до самого входа в арку не было и свободного кусочка земли. Ковром стелились пионы, тюльпаны, ирисы, особенно много было роз различных сортов и размеров.