Но не только о торговых делах задумывались отважные путешественники. Во время пути я все чаще стал замечать особенные взгляды, которыми Энрико одаривает миловидную чародейку. Когда мы решили искупаться в реке, естественно, отдельно друг от друга, парнишка весь извелся, пытаясь разглядеть сквозь камыши голое тело Алабели. Глядя на такое безобразие, я абсолютно не сомневался, что в Сараксе девица могла и не применять магии. Обойтись одним жалостливым взглядом.

В один из дней, когда обработанные поля вновь сменил лес (скорее, даже роща), а небо посерело от туч, у нашей повозки отвалилось колесо. Я в это время лежал на коврах, недалеко от Алабели, и неожиданный удар борта о землю застал меня врасплох. Мы с девицей сшиблись лбами. Я вскочил и закричал:

– Стой, Энрико, тяни поводья!

Повреждение оказалось не то чтобы серьезным, но в полевых условиях исправить его без инструментов было непросто. Я кое-как поставил колесо на место, вбил клин, но надежность ремонта вызывала справедливые опасения. Мы поехали очень аккуратно, стараясь избегать выбоин и рытвин. Предстояло лишь добраться до какого-нибудь поселения. Я был уверен, что незначительная проблема не сильно нас замедлит. Но я не учел того, что последнее время нам чертовски везет на приключения.

Крик о помощи услышала Алабель. При всей своей чуткости, я улавливал в роще лишь шум листвы и порывы легкого ветра.

– Кто-то в беде, – сказала она.

– Я ничего не слышу. Брось, тебе мерещится.

– Нет, надо остановиться. – И не успел я возразить, как наша спутница выскочила из повозки. Делать нечего – я побрел за ней.

Чем дальше я продирался сквозь кусты, тем больше убеждался в том, что Алабель была права. Поначалу я принял этот звук за необычный крик далекой птицы, но стоило пройти пару десятков метров, как я действительно разобрал чей-то зов о помощи.

Первой к нему подскочила Алабель. Это был молодой и рослый рыцарь, лежащий среди гнилых стволов и лесного мха. На нем были дорогие пластинчатые доспехи и сюрко с гербом. Синий грифон на белом фоне. Белый фон, правда, сильно запачкался, но главная причина плохого самочувствия рыцаря крылась в ином – из-под его шлема виднелись засохшие ручейки обильно сочившейся по лицу крови. На самом шлеме была приличная вмятина, которой не заработать простым падением с лошади. Кто-то саданул его по башке чем-то тяжелым. Других повреждений на доспехах я не заметил.

Рыцарь увидел склонившуюся над ним Алабель и произнес еле слышно:

– О, мой ангел. Я умираю?

Та принялась его успокаивать, а я сокрушенно вздохнул и закрыл лицо ладонью. Не доехать нам до Мески спокойно.

– Надо снять шлем, – пробормотала чародейка.

Рыцарь вдруг завозился и увидел меня. Пытался протестовать:

– Нет, не надо. Там все разбито. Такая боль. Я боюсь…

– Боишься, что мозги вытекут, – закончил я за него. – Если бы там была серьезная пробоина, ты бы сейчас не шевелился. И не разговаривал. Рану надо перебинтовать.

Я позвал Энрико. Алабель мало поможет в транспортировке такой железяки.

Когда мы с немалым трудом дотащили раненого до повозки, уложили его и замотали голову чистой тряпкой, я наконец смог задать ему несколько вопросов. Не хватало только, чтобы мы нарвались по дороге на толпу разбойников.

– Имя свое помнишь?

Рыцарь, сморщившись от боли, закивал:

– Конечно. Райнер Хамвольд. Таково мое имя. Я господин замка Остерат. Отвезите меня туда, я отблагодарю вас.

– Кто тебя так приложил? Разбойники?

– Кто же еще. Они подло напали. Их было много, а я один. Но я не дался им без боя. Их прибывало все больше и больше, пока они полностью не окружили меня. Я получил рану. Пришлось спасаться – они не оставили бы меня в живых. Я скажу вам, как проехать к замку.