– Тихо, мальчик! – Мельдия прижала указательный палец к губам.

Проход разветвился, она открыла еще одну дверь, и потянулись лестницы, залы, коридоры – полы из темно-зеленого, фиолетового и янтарного камня, позолота на всем, на чем можно, статуи в нишах, изображающие могучих мужчин в той одежде, в какой Нервейг был на жертвоприношении.

Плащ-палудамент и подпоясанная туника – наряд того, кто сидит на престоле.

Предки и родичи нынешней Божественной Плоти, перебравшиеся в Некроурбис или умершие так, что не осталось ничего, и пришлось возводить там кенотаф – гробницу с пустой урной внутри…

– Стой! – сказала Мельдия, и Ларс остановился, едва не налетев на нее.

Перед ними была очередная комната с огромными психокартинами на стенах, еле заметно светившимися во мраке, от нее начиналось несколько проходов, и из одного вроде доносился какой-то шум.

– Давай сюда, – велела она и за руку потащила его за собой.

К окну, закрытому тяжелой бордовой портьерой, что достает до самого пола, – идеальное укрытие.

Ткань колыхнулась, и за стеклом Ларс разглядел залитый дождем внутренний двор, темный, как могила. Ударила молния, и стало видно, что внизу, на шестиугольных плитах, лежат тела – раскинутые руки, выпавшее из них оружие, мокрые панцири, темные неровные лужи…

Во дворце сражались, но вот только кто с кем? Ради чего?

Мельдия стиснула его запястье, и Ларс сообразил, что слышит шаги и голоса и что звучат и те, и другие неподалеку. Нагнувшись, он на ощупь нашел крохотную дырочку в портьере и приставил к ней правый глаз.

Луч света пронизал мрак, уперся в статую давно умершего хозяина Империума, и белый мрамор словно засветился.

– Куда делся этот вонючий говнюк?! – произнес недовольный мужской голос, и в зал вступили несколько преторианцев.

Лорика сквамата ни с чем не перепутаешь даже в почти полной темноте.

– Найдется, – басом ответил один из них, широкоплечий, с клинком из вибростали в руке.

Клинок светился, еле заметно, и видно было, что он запятнан кровью.

Мельдия вздохнула, и шагавший первым воин, низкорослый, резкий в движениях, повернулся в их сторону.

– Кто еще тут? – буркнул он, наводя фонарь на портьеру.

Ларс закрыл глаза, но слишком поздно, и под опущенным веком закружились огненные колеса.

– Никого, клянусь сиськами фемины, – сказал басистый. – Тебе приглючилось. Поторопимся, нас ждут.

Свет ушел в сторону, затихли сначала шаги, а потом и голоса.

– Нас никто не ждет, но медлить тоже не стоит, – проговорила Мельдия, и раскат грома сотряс дворец, а темное небо располосовало нечто, похожее даже не на молнию, а на огненную сеть.

И вновь проходы, залы, новая лестница, и очередная дверь, на этот раз – открытая.

– Куда мы идем? – спросил Ларс, когда они оказались в подземном переходе, сыром и холодном.

– К эмпориуму, – ответила она. – Ты умеешь управлять карпентумом?

– Ну, вроде да… – прозвучало это не очень уверенно: да, курсы он проходил, документы получал, но за пульт садился не так часто, да и водил тихоходный «Скарабеус», отвозя урожай к покупателям, и вряд ли во дворце есть транспортные машины того же типа.

– Это хорошо, – сказала Мельдия, все так же быстро шагая вперед. – Пригодится.

Ларс догнал ее и открыл рот, собираясь спросить, почему она ему помогает, но женщина заметила это и торопливо прижала палец к губам.

– Разговоры потом, – прошептала она. – Впереди дверь, я ее открою, но в эмпориуме должен быть часовой, и не очень хорошо получится, если он нас услышит…

Ларс недовольно засопел.

Чтобы добраться до двери, пришлось подняться по лестнице, и тут в ход снова пошел магнитный ключ. Еле слышно клацнул замок, и они оказались в огромном темном ангаре – поблескивали во мраке округлые корпуса карпентумов, где-то за ними и правее, очень далеко, угадывался освещенный пятачок.