завтра начнет сходить на нет. Неужели ему не противно? И почему он так… груб?

От последней мысли я внезапно почувствовала прилив желания. Да что со мной?! В моих фантазиях мой партнер всегда был нежным и ласковым. Так почему, я возбуждаюсь от воспоминаний о столь грязных и грубых вещах?

Думаю… потому, что их делает именно Тогра… Еще на корабле я поняла, что он мне нравится. Но теперь уже нет. Не нравится…

Я больно закусила губу и зажмурилась.

Теперь я по уши в него влюбилась!

Вот так вот… Я всегда была честна с собой и откровенна. То, что я сейчас к нему испытываю, больше чем простая симпатия.

Мне стало очень душно, и я решила, что пора вылезать из кабины. Надев на себя наряд «сельской попрошайки», я посмотрелась в зеркало. Странно, но синяка под глазом уже не было, да и вечные мешки от недосыпа тоже пропали. Местный климат и питание быстро пошли мне на пользу. Кстати, волосы заметно подросли… Может, их больше не укорачивать? Теперь в этом нет никакого смысла.

Приблизив лицо к зеркалу, я оскалилась. У меня, конечно, тоже есть клыки хоть и острые, но они маленькие, как у обычного человека.

— Что там высматриваешь?

Вздрогнув от неожиданности, я повернулась. Тогра стоял в проходе и с ухмылкой наблюдал за мной. Я совсем не заметила его приближения, погруженная в свои размышления.

— Мне было интересно, — решила признаться я, немного смущаясь — почему у альф такие длинные клыки… Я подумала, может, и у омег они есть. А я просто неправильная омега…

Тогра перестал ухмыляться и подошел ко мне очень близко. От его близости я заволновалась и опустила взгляд. Он повернул меня за плечи спиной к себе и спросил, глядя через зеркало мне в глаза:

— Ты не знаешь, что это за родинки у тебя в основание шеи?

Я помотала головой. Тогра оттянул ткань кофты и погладил это место большим пальцем, вызывая по всему телу приятные импульсы. Тут же вспомнился случай в камере на корабле.

— Здесь у омеги находятся нити-каналы особого органа, — начал объяснять Тогра, — У обычных женщин такого нет. Этот орган может выделять феромоны, которые делают запах омеги индивидуальным или изменяют его, в зависимости от ее состояния.

— А у альф тоже есть такой? Я... я чувствую твой запах. Он не как у людей.

— Да, но не совсем такой же, — ответил он, — Эта железа может выделять особый «духовный» гормон, который напрямую влияет на дух омеги.

Тогра обнял меня за талию, а второй рукой наклонил голову вниз. Я ощутила прикосновение его губ в том месте, о котором он рассказывал, и невольно задрожала.

— Если альфа укусит омегу в это место, то его днк из слюны попадет по каналам в железу. Она считает информацию с днк и выделит закодированный «духовный» гормон. Этот гормон влияет на энергию омеги таким образом, что она становится зависима от альфы, который ее укусил, — Тогра приподнял мою голову и посмотрел на меня в зеркало, — По сути, она попадает в рабство. Омега с меткой не сможет заниматься сексом с другим альфой или обычным мужчиной. Ей просто не даст этого сделать ее же собственный дух. Ей будет очень, очень плохо…

— Даже если это сделает альфа, который ей не нравится? Но это же… это жестоко! — возмутилась я.

— Поэтому с древних времен, у кланов Амарока есть неизменный закон. Если альфа кусает омегу, то он обязан взять на себя ответственность за нее. В противном случае его ждет суд и наказание.

Я молча переваривала информацию. В голове зародилось множество вопросов.

—Ам! — произнес Тогра, слегка прикусив меня за шею, заставив меня улыбнуться и съежиться, — Поэтому у альфы такие острые зубы!

Он поправил мою кофту и, взяв меня за руку, вывел из комнаты. На столе уже стояли контейнеры с едой и горячими напитками, от которых исходил аппетитный аромат. За завтраком мы смотрели музыкальные выступления местных знаменитостей и иногда обсуждали их необычную внешность. Мне это напомнило о вечерах за ужином с моим стариком.