– Ох, подведешь ты меня со своими аферами, Коля, – проворчал Бельшицкий. – Если сам факт нашей тайной встречи так далеко от Москвы станет достоянием гласности, это уже будет подтверждением преступных намерений. Во что ты ввязался!

– Вот здесь мы его и подождем, – вдруг остановился Жучков, обходя по краешку узкую полоску берега.

В этом месте река вдавалась в берег глубоким заливом. В таких вот заливах часто образуются омуты, которые очень любят сомы. Жучков покрутил головой, прислушиваясь и всматриваясь в противоположный берег. Кажется, никого и ничего постороннего нет.

– А меня ты зачем ему привез? – снова стал ворчать Бельшицкий. – Вполне могли сами договориться.

– А затем, – ответил Жучков, глядя в спину друга, – что ты меня аферистом считаешь, и дела мои аферами, а на него посмотрел бы и понял, что он вполне приличный человек.

Бельшицкий махнул рукой и пошел вдоль воды, глядя в нее унылым взглядом. Жучков проворно вытащил из-под рубашки пистолет, поднял его на уровень глаз и дважды выстрелил другу в спину. Тихие хлопки нельзя было расслышать и в десяти метрах. На рубашке, на уровне левой лопатки, тут же стали расплываться пятна крови вокруг рваных дырочек. Бельшицкий остановился, скособочившись на левую сторону, попытался обернуться, но силы и сознание покинули его, и он боком упал в воду с недоумением на лице.

Жучков некоторое время постоял, прислушиваясь, достал из кармана платок, тщательно протер оружие и с небольшим размахом швырнул его в воду. Потом подобрал небольшой камень, завернул его в платок и тоже швырнул подальше от берега. Неторопливо отойдя к деревьям, прибавил шагу и, прячась за деревьями, поспешил назад к своей машине.

Старший научный сотрудник Анна Николаевна Славина готовила экспозицию к возвращению в Лувр. Представители французской стороны в лице мадам Валери торопились, ссылаясь на то, что планы приходится менять. Они, видите ли, не удовлетворены итогами аукциона, и теперь им нужно корректировать свои коммерческие планы в ущерб планам культурного обмена.

Завотделом, Ольга Геннадьевна Липатова, торопливо проходила мимо, раздавая указания сотрудниками, когда ее окликнула Славина.

– Да, что у вас?

– Ольга Геннадьевна, я что-то не пойму. Вот эти подвески, диадема и перстень, я хорошо их помню…

– Что случилось, что с вами?

– Это подделка! – побледнев, заявила Славина.

– В смысле? – нахмурилась Липатова, сведя к переносице тонкие брови. – А нам какое дело… Что?

– Подделка. Кажется, за время выставки их кто-то подменил. Я не берусь судить, потому что слишком волнуюсь, но нам нужно срочно провести экспертизу и… Вызывать ми… полицию.

Среди сотрудников, находившихся рядом и слышавших этот разговор, воцарилась тишина. Липатова тут же подозвала всех к себе и самым строгим голосом велела держать язык за зубами. Еще ничего не известно, и каждое оброненное неосторожно слово может нанести музею такой удар по репутации, что… Сотрудники, переглядываясь с перепуганными лицами, согласно кивали и разглядывали украшения французских монархов. Славина подозревает подмену в пяти экспонатах, а если больше? Вот это скандал!

Совещание для руководства ГУВД Москвы собрали в кабинете начальника. За длинным столом сидели руководители управлений, заместители начальника ГУВД, а также несколько офицеров из МВД. Полковник Борисов тоже сидел на этом совещании и не понимал, зачем устраивать этот спектакль здесь. Вызвали бы виновных и потенциально виновных к ним на Житную, прополоскали бы мозги, а потом взялись тихо за работу. К чему этот показательный скандал?

Представитель кадровой службы рубил воздух ребром ладони и требовал самого тщательного разбирательства, самого строгого осуждения и еще чего-то, чему Борисов объяснения не нашел. Туманно говорил представитель и, если разобраться, абсолютно безграмотно. Обсуждать было рано, потому что обстоятельства гибели офицера полиции Петра Козлова пока не ясны. То, что его тело лежало рядом с телом вора, ни о чем еще не говорило и обвинением быть не могло. И вообще, вину определяет суд, а не административный гонор.