Вот что ответил Мо:

«Когда мне было девять лет, у моего брата диагностировали СДВГ[2]. В то время отношение к этому было совсем другим. В школе все отказывались говорить об этом диагнозе и принимать его. Другие родители и сообщество в целом считали, что Ван [брат Мо] был плохим и непослушным ребенком, который всегда пытался привлечь внимание. В школе я постоянно присматривал за братом, чтобы никто его не травил, включая учителей. Драк не было, но я привлекал всеобщее внимание шутками. Я, вне всяких сомнений, был школьным клоуном. Чем чаще другие дети и учителя смеялись, тем меньше внимания они обращали на Вана. Возможно, именно поэтому я смеюсь даже в сложных ситуациях [смеется]. Однако мне кажется неправильным говорить об этом, ведь Ван не виноват в том, что я поправился. Ван вообще ни в чем не виноват».

Мы с Мо явно наткнулись на что-то очень важное и задели больное место. Мы начали изучать, как жизненный опыт и поведение иногда приводят к бесполезным, а порой даже разрушительным чувствам и действиям. К тому моменту у моего клиента уже была гипертония, и врач предупредил его о преддиабете. Мо знал: необходимо что-то предпринять, чтобы прекратить бездумное потребление калорийной пищи и напитков.

Когда Мо в следующий раз пришел ко мне в кабинет, он не был в типичном для него веселом расположении духа. Он сел, сгорбился и уставился на пол. По его словам, он поверить не мог, что всего один вопрос мог «зажечь так много лампочек» в его голове, и он чувствовал себя подавленным. Ему было очень трудно признать, что диагноз брата оказал на него влияние, поэтому нам пришлось пробираться через лабиринт КТ и смотреть, как можно собрать пазл.

Во введении я говорила о подходе ОПД (осознание, принятие и действие). Мо пытался перескочить сразу к принятию, что вызывало у него эмоциональный дистресс. Нам требовалось поработать над осознанием, чтобы заложить основу для второй стадии, поскольку Мо не замечал корреляции между СДВГ Вана и своим растущим обхватом талии. Конечно, это понимание было слишком упрощенным, и нам нужно было исследовать один из фундаментальных принципов КТ: НАКОПИТЕЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ.

В этом и заключается огромная разница между БТ и КТ. БТ – это, как правило, четкое и легко идентифицируемое происшествие (или их серия, например жестокое обращение), которое всеми признается губительным для разума и тела. КТ – это сочетание менее значимых событий, которые происходят в определенном контексте и накапливаются со временем.

По словам Мо, если бы они с Ваном сейчас были подростками, то их опыт был бы совершенно другим. Знания об СДВГ и других расстройствах накапливаются с течением времени, и сегодня мы гораздо лучше умеем поддерживать пациентов и их близких. Ситуация была совсем другой 40 лет назад, поэтому мы должны помещать КТ в исторический и хронологический контекст. Это позволило Мо изменить свой ход мышления и перестать думать, что в наличии у него КТ виноват его любимый брат. Осознание контекста КТ позволяет изменить ситуацию и выделить место для второго этапа ОПД: принятия.

Часто, когда мы только начинаем расследование КТ, картинка складывается очень быстро: словно детальки сами друг к другу примагничиваются. Начав соединять КТ, Мо осознал, что он заедал свои чувства и страхи на переменах и после школы. Еда играла важную роль в его семье и ассоциировалась с любовью и комфортом, однако переедание было связано не только с этим. Набирая лишние килограммы, Мо приобрел образ весельчака, и это стало его суперсилой. Умение смешить людей защищало не только Мо, но и всех его близких от неприятных комментариев других людей. Казалось, что его все любили, и когда Мо окончил школу и устроился на первую работу в сфере продаж, он понял, что приглашение потенциальных клиентов на обед в дорогой ресторан – это лучший способ заключить контракт. Это была беспроигрышная ситуация! Или нет? Юмор и еда теперь не только защищали Мо от издевательств, но и приносили ему успех и финансовую стабильность. То, что сначала было КТ, превратилось в укоренившуюся модель поведения. Даже когда врач сказал Мо, что ему необходимо изменить питание и образ жизни, он подумал, что это невозможно.