– Мама, – наконец прервал я молчание. Она подняла взгляд, её лицо выражало одновременно заботу и ожидание, – нужно поговорить.

В воздухе повисло напряжение, и только тихое шипение лазаньи в духовке нарушало эту тишину.

– Что случилось, дорогой?

Я не хотел, чтобы она разозлилась или заплакала. Мама всегда была такой сильной, но в тот момент она выглядела хрупкой, как никогда. Лёгким движением я отложил вилку в сторону, собирая все свои мысли в единое целое.

– Наш «безукоризненный» папа, как бы это резко и грубо ни звучало, изменяет тебе с другими девушками!

С какой болью я говорил это маме, но с большим удовольствием хотел подпортить жизнь отцу.

– С чего ты так решил? – Лицо мамы опечалилось, но не казалось удивлённым.

– Видел.

– Возможно, это его коллеги по работе. Ты же знаешь, папа много работает.

Мне не нравится, что-то мама так спокойно к этому относится.

– Конечно, книгу, наверное, с ней в отеле читал о Фрейде. Мам, он тебе действительно изменяет! Решил сказать тебе, хоть мне и неловко говорить об этом.

– Милый, я понимаю, для тебя это будет звучать странно, но я всё об этом знаю. Сейчас тебе трудно всё понять, но постарайся принять как данность: твой папа нас обеспечивает, он о нас заботится, это жизнь, а в жизни приходится со многим мириться, как бы горько это ни звучало, но я люблю его.

Поднимите меня, кажется, я проваливаюсь в бездну. Всё идёт кругом, в моём мозге нейроны сталкивались с протонами, и я медленно курю в стороне, моя нирвана выходит за пределы человеческой сущности и преобразовывалась в сансару.

Челюсть недвусмысленно отвисла до пола, глаза мои расширились, брови и лоб были подняты вверх. Это не просто шок, я испытывал нечто другое, смешанное чувство гадливости и отвращения.

В маме проявилась та самая фальшивая улыбка, которую я часто наблюдал, она сдерживала слёзы и не проронила ни одну. Теперь я понимаю, почему её так часто ломало изнутри. Бизнес был не основной причиной, папа сыграл в этом большую роль.

После слов мамы я больше ничего не сказал и поднялся к себе наверх. Я лежал и смотрел в потолок, пытаясь переварить все свои мысли.

Дождавшись ночи, когда родители заснут, я так же медленно выходя из комнаты, тихим шагом спустился вниз. Взял свой велосипед и поехал к пляжу, как и договаривались с Миланой. Состояние моё было совсем не ахти. Мне до сих пор видится этот спокойный вид мамы, как будто ничего не произошло. Любовь – это что? Наркотик такой? Или она кофеина перепила? Доехав до пляжа, я положил свой велосипед возле большого камня.

Милана сидела уже на пляже, делая в песке небольшое углубление, затем стала вытаскивать из рюкзака какие-то бумаги.

– Что делаешь?

– Хочу сжечь всё своё барахло. Помоги засунуть их в яму.

– Так ведь это твои рисунки, зачем ты сжигаешь их? Разве тебе не жалко своё творение?

– Это такой ритуал. Чтобы начать новую жизнь, старые вещи нужно оставить здесь и сжечь. Картины – это моё прошлое, стихи, песни, которые я писала, всё это должно остаться здесь и гореть ярким пламенем, в моём любимом месте, где абсолютная тишина, звёзды на небе и плещущие волны, бьющие об скалы.

– Неужели ты всё-таки сбежишь, тебе не страшно?

– Я хотела этого всегда, просто только сейчас созрела. Страшно? Если бояться жить, то тогда какой смысл жизни.

– Наверное, смысл жизни – платить налоги.

– Твой не смешной юмор всё больше меня раздражает, Дарко. Смысл жизни в самой жизни. Надо бояться прожить жизнь напрасно, ничего не сделав, просто выкинув её на ветер. Ты считаешь, если ты всё время молчишь и ничего не говоришь, то соблюдаешь какую-то философию тишины? Или тебе кажется, что все против тебя? Слова созданы для общения, чтобы делиться своим внутренним миром, хоть некоторые и ведут себя как идиоты. Люди такие, какие они есть, и твой отец не исключение, так что не стоит держать на него обиды из-за того, что он изменяет. Моя мама тоже изменяет моему отцу, а отец моей маме, это жизнь, смирись с этим.