– Я рад, Нико. Так мы потратим меньше времени. Я уже говорил, что мы находимся в ситуации национальной катастрофы. Конституционные гарантии прав и свобод потеряют свою силу через… – Ларедо сверяется с часами. – Через один час. Президент обратится к народу, и будет объявлено чрезвычайное положение. И комендантский час. В Лондоне уже объявили. Так что, пожалуйста, давайте попробуем… как это? «Быка за рога»? Садитесь и рассказывайте.

Нико Рейноса рассказывает, ни на кого не глядя. Кармеле все-таки не кажется, что он по-настоящему напуган. А вот она – да.

– Два дня назад я получил запрограммированное письмо от Карлоса Манделя. Он поручил мне съездить в одно хранилище ценностей на улице Альберто Алькосер, называется бюро «Корбетт». У них там бронированные ячейки. Мандель предоставил мне полный доступ, чтобы я забрал коробку, которую он поместил на хранение незадолго перед смертью. В коробке лежали три видеокамеры, USB-диск и написанное от руки письмо. В письме Мандель сообщал, что он задумал провести посмертный эксперимент в конкретный день и час и если я получил его мейл, это значит, что воплотить задуманное должен я. Задание состояло в том, чтобы разместить камеры в Ферруэле, в точно указанных местах, до шестого сентября, и оставить их включенными.

– Вы были знакомы с устройством IP-камер?

– Это веб-камеры, которым не нужен компьютер. Они сами обрабатывают изображение и отправляют на IP-адрес. Мандель использовал такие для своих экспериментов.

– Как вы узнали, где размещать камеры?

– В коробке лежала подробная карта. Я должен был повесить камеры на ближайших к указанным местам деревьях и направить в определенную сторону.

– А что потом?

– Сегодня я должен был связаться с профессором Кармелой Гарсес и передать ей IP-адрес, записи с камер, а также флешку. Я решил, что это какой-то этологический эксперимент. И выполнил все инструкции. Позвонил Кармеле, она приехала, я отдал флешку и записи. А потом и вы заглянули на огонек.

Ларедо не отвечает на широкую улыбку Нико.

– Вы смотрели записи?

– Нет, – без запинки отвечает Нико. – То есть я начал смотреть, но это же скукотища: лесные поляны и птички.

– Где находится коробка и письмо Манделя?

– Ой. Я их сжег.

– Сожгли?

– Конечно. Мандель написал, чтобы я прочел и сжег, и, кстати, добавил, чтобы я ни с кем это дело не обсуждал. Знаете, что я подумал? Что по замыслу Манделя все лавры должны достаться одной Кармеле. Что он нашел способ поддержать бывшую ученицу…

Толстенькие пальцы Ларедо барабанят по столу.

– Записи на флешке защищены паролем. Какой пароль?

– Понятия не имею.

– Его не было в письме?

– Нет.

Между ответом Нико и взглядом Ларедо повисает тишина. Чем дольше она длится, тем более виновным выглядит Нико. Наконец Ларедо дает отмашку. Все происходит стремительно. Толстый полицейский снова хватает Кармелу за руки. Ладони у толстяка такие большие (или бицепсы у девушки такие маленькие), что пальцы его почти смыкаются, как колодки. Кармела покорно сидит, от ужаса она не может ни закричать, ни позвать на помощь, а художник вновь вскакивает с места:

– Ларедо, мать вашу растак, я говорю вам правду! Правду! – Удар усатого отбрасывает его к стене. На мгновение Кармела замечает во взгляде Нико готовность ответить, неудержимую, как тошнота. Но художник сдерживает себя и вместо удара только потирает лицо.

– Может быть, ты и не соврал, пидор, но сквернословить тебе нельзя, – шепчет усатый.

Кроткий Нико держится за лицо. Он говорит из-под кляпа собственной ладони:

– Делайте с нами что хотите, Ларедо. Я рассказал все, что знаю.

– Разве вы не знаете, что одна из камер засняла некую семью за несколько минут до того, как они были изуверски убиты? – резко спрашивает Ларедо.