– В моей семье не было охотников и рыболовов, – сказал он. – Родители подписали меня на журнал о природе и выживании, и я стал одержим. Я хотел этих больших приключений. На первом курсе колледжа я отправился в пролив Принца Уильяма на охоту на черного медведя.

Мы неуклюже подпрыгивали на ухабистой дороге, наклоняясь то вправо, то влево, когда грузовик попадал в колею.

– Я загорелся идеей добыть медведя, – продолжал Донни. – Я направлялся к отдаленному пляжу в Китовой бухте, когда увидел первого медведя. Тогда я совершенно забыл, для чего там нахожусь. Я наблюдал, как лапы медведя ступали на камни, как он доставал лосося и ел его. Я обратил внимание на все сверхсложные детали его морды и глаз, а также на то, как он дышал. Я был просто потрясен. Я почувствовал себя настолько связанным с этим медведем, что мне стало очень тяжело на сердце и я чуть не расплакался.

Дорога заканчивалась у начала тропы в глубине соснового каньона. Мы выпрыгнули из кабины грузовика, и Донни начал запихивать все нужное в свой рюкзак. Никакого камуфляжа. Вместо этого темные вещи для активного отдыха. По словам Донни, снаряжение для путешествий, такое как сверхлегкие нижние и средние слои одежды, и мембрана GORE-TEX, предназначенная для альпинистов, подходят и работают лучше. Такое снаряжение еще и более доступно для непрофессиональных охотников.

– В любом случае лучше всего подойдут оттенки серого, – сказал он. – Камуфляж для охоты – всего лишь маркетинговый ход.

Донни вернулся к своему рассказу.

– Я просто не мог застрелить этого медведя. Позже ночью капитан небольшого судна, на котором я остановился, сказал мне: «Я думаю, ты охотник, и думаю, ты будешь разочарован, если не уйдешь отсюда с медведем».

Мы тащились по крутой, обсаженной соснами тропе, когда каньон стал темнеть при заходящем солнце.

– На следующий день я вернулся на пляж. Он был окружен заснеженными вершинами и невероятно красив. Там были белоголовые орланы, охотившиеся на рыбу. Залив был кроваво-красным оттого, что косатка охотилась на детеныша горбатого кита. А потом из леса вышел медведь. Я прицелился и замер, – сказал Донни, когда мы проезжали мимо скалистого ручья. – Потом я выстрелил. Медведь упал на землю. И это сильно по мне ударило. Медведь больше не был медведем. И это на моей совести. Но через некоторое время я снова заметил орлов и китов – все они охотились. Над головой летали вороны, ожидая, когда смогут собрать остатки своей добычи, а заодно и полакомиться моим медведем. Это было что-то вроде: «О, хорошо, я включился в эту экосистему. Я просто еще одна часть естественного процесса».

С тех пор Донни действительно стал частью процесса. После колледжа он поступил на работу полевым биологом в Службу охраны рыбных ресурсов и диких животных США. Он проводил по полгода, изучая количество лосося в реке Тулуксак на Аляске.

– Я был там один и жил в желтой трехместной палатке, – рассказывал Донни. – Я видел человека только раз в три недели, когда мой супервайзер приходил, чтобы чего-нибудь мне принести. Я ловил рыбу на ужин вместе со стаей волков.

В конце концов он начал снимать свои приключения. Отчасти для того, чтобы добавить доказательств к рассказам в стиле Джека Лондона, отчасти – чтобы показать людям, чего они лишены. Сначала Донни использовал дешевую ручную камеру. А потом встретил Уильяма, который снимал свою собственную охоту на Северо-Востоке. Вместе они создали документальный фильм об охоте The River’s Divide («Водораздел реки»). И он был совсем не похож на то, что вы можете увидеть на канале о природе.