Продолжать Просвещение означает постичь в полной мере, что все, предстающее в сознании чистой моралью, побеждается неустранимым аморализмом действительности. Разве не этому учит сегодня социал-демократия, оказавшись почти против воли во власти Великой Диалектики?[61] Эта мука учения – один из трех великих факторов, которые вызвали самоопровержение сегодняшнего Просвещения[62].

Главную свою неудачу Просвещение терпит из-за политического цинизма правящих властей. Ведь знание – это сила и власть, а власть, вынужденная вести борьбу, невольно делит знание на жизнеспособное и нежизнеспособное, жизненное и безжизненное. Лишь при поверхностном взгляде это кажется противоположностью между «реализмом» и «идеализмом». На самом же деле друг другу противостоят шизоидный реализм и антишизоидный реализм. Первый кажется серьезным, второй – дерзким. Первый возлагает на себя ответственность за то, что не способно нести ответственность; второй, не неся никакой ответственности, выступает на стороне того, что способно нести ответственность. Первый, по его утверждениям, хочет обеспечить выживание; второй желал бы спасти жизненное достоинство жизни от разрастания реализма власти.

Наряду с главной неудачей Просвещения, которая вызвана политикой властей, направленной против рефлексии и стремящейся к сознательной консервации наивности других, мы рассмотрим дальнейшие провалы и неравномерности в развитии, из-за которых Просвещение оказалось на грани самоопровержения.

Провалы во времени

Просвещение – это процесс, протекающий во времени, одна из форм эволюции. Оно требует жизненного времени индивидов, а также того времени, которое занимает процесс, протекающий в социальных институтах. При Просвещении ничто не происходит мигом, в одну ночь, хотя оно знает скачки и внезапные пробуждения. Его ритм трудно предвидеть заранее, он бесконечно варьируется в зависимости от внутренних и внешних условий, а также от оказываемого сопротивления. Его любимый символ – пламя, и точно так же, как в костре, энергия Просвещения интенсивнее всего в центре и постепенно затухает к периферии. Его импульс, исходящий от первопроходцев и мастеров рефлексивного интеллекта в философии и искусствах, начинает затухать от неудач: вначале в среде достаточно инертной интеллигенции, затем – в мире общественного труда и политики, далее – в бесчисленных отделенных от общего приватных сферах и, наконец, наталкивается на совершенно непреодолимую стену чистого, уже не поддающегося никакому Просвещению убожества.

В биографическом плане Просвещение знает много стадий и ступеней, которые раньше, в эзотерических движениях, изображались наглядно-образно; в старом масонстве выстраивалась целая лестница с разными ступенями посвящения, которые, сообразно смыслу, последовательно представляли собой созревание, рефлексию, упражнение и просвещенность. Эта непременная биографическая система ступеней Просвещения как