Из окна автомобиля виднелся мой дом. Полицейские зашли вместе со мной и их охватил ужас, как и меня. По телевиденью передавали список жертв. Жертв не только в Соборе Святого Стефана, жертв во всем мире! Были разрушены все крупнейшие культурные памятники в мире, просто стерты с лица земли! Пизанская и Эйфелева башни, Колизей, Статуя Свободы, и многие другие в один и тот же день были разрушены, в одно и то же время. Впервые я увидел Мери такой безжизненной, думаю, в этот день все были именно такими.

Всю ночь мы молчали, я понимал, что не могу успокоить ее, я даже себя не мог успокоить. Похороны состоялись через три дня. До того момента никто из себя даже слова не выдавил. За этот промежуток времени я ни разу не включил телевизор и ни разу не зашел в Интернет. Только спустя целый месяц я вышел на работу. Сделав утренний кофе и пару бутербродов, я впервые за целый месяц сел на диван в гостиной и решился нажать на центральную кнопку пульта от телевизора. Борьба с трясущимися руками постепенно заканчивалась в мою пользу. Черствость маленькими рывками начала брать вверх надо мной. Посмотрев новости, я вспомнил то, что хотел скрывать всегда. Свой ужасающий поступок детства. Скорлупу ужасного детства. Но даже подобное, внезапно всплывшее воспоминание, приперченное и пересоленное, заменило новости, голосящие из адского ящика современности.

Трагедия, произошедшая седьмого августа 2006-го года, была признана одной из самых масштабных за всю историю человечества. Все понимали, что грядет что-то ужасное, что оно крадется из тени каждого дома, что никому не скрыться от этого, и то, что оно достанет каждого из-под любого укрытия или барьера и, насмехаясь, сломает так называемый «мир».

До первого, разносящегося по всему городу гудка, оставалось приблизительно два с лишним часа. Для того, чтобы это понять, достаточно поднять голову и посмотреть на свисающие над кроватью часы, которые редко кому выдавались, и лишь за определенные достижения. А для полного убеждения, время можно было определить по сменам патрульных. Каждый пост ходил разными дорогами.

Сон постепенно отдалялся от моего разума, а слезы без конца падали с преисполненного паникой лица. Мир за решеткой молчал, фигуры могли выделяться лишь под сиянием вечно горящих фонарей. Главная башня, как в дневное, так и в ночное время, возвышалась над всеми окружающими ее городами, и каждый из них был в постоянном страхе перед ней.

Вокруг меня накапливалась достаточно жуткая и устрашающая атмосфера. Тень, отбрасываемая башней, никогда не шевелилась, оставаясь все время на одном и том же месте, будто ее прибили гвоздями. Звуки от шагов патрульных никак не внушали чувства безопасности. Подойдя к решетке в оконном проеме, я подумал: «как хорошо, что никто не умеет читать мысли. Мои мысли». И в этот же момент ощутил озлобленность всего Ковчега, смотрящего на меня. Оно пытается прощупать мою кожу в поисках самого уязвимого места, чтобы забраться под нее и с улыбкой повесить ярлык «Новое жилище». На какое-то мгновение, краем глаза я увидел сотни мерзких ухмылок, смотрящих на меня из мертвой, вбитой в землю, тени. К каждой ухмылке, демонстрирующей свой оскал, принадлежало по паре пустых глазниц, уставившихся в мою сторону. Но, чего и следовало ожидать, только я повернул голову и они все исчезли, оставив неприятную боязнь, упорно отказывающуюся покидать мое тело.

Многие думают, что это не так, но взрослого испугать гораздо легче, чем ребенка. Дети не осознают, что именно за чудовище появится сперва в их головах, а потом прямо перед ними, будь это силуэт веток дерева, бьющийся в окно во время ливня, или паук, размером с автомобиль, который выбрался из-под кровати, как только их оставили наедине. Для взрослых все гораздо сложнее. Взрослый человек отказывается до последнего верить в существование чего-то сверхъестественного, но когда перед ним во всем обличии возвышается нечто, не поддающееся объяснению, психика этого человека превращается в ускоренно бьющийся метроном, и он невольно задается вопросом «Что мне делать дальше?».