Да будет вместе с ним моя удача тоже,

Поможет если он она малышке, в её угоду.

Судьба даруют неимерно долгих лет жизни

Как два солнца в жизни, падёт на него счастье.

Благословенный дар, славнейшая судьбы награда.

Одно лишь обстоятельство, знакомство с этим чудесным чадом.

Поскольку в прошлом, имею я дворцовый сан.

Вам по чести отсоветуюсь, как на духу.

И хоть всех слов не хватит описать суть моей баллады.

Событья чьи, теряются в реальности и вымысле всех этих слов.

Повествованием будет само действие, оно не замедлит себя ждать.

Средь вас найдутся желающие его прервать и соль события украсть.

Но порядок во всём сам ни на миг не нарушается.

Когда смерть ходит под боком, любые шутки с судьбою плохи.

Долг каждого из вас останется ей не мешать.

А по возможности помочь, но не нарушив хрупкий сил баланс.

На этом я закончу, как небо вручившее мне в руки дар.

Держать в руках меч, музыку слышать, устами песнь слагать.

Не смотрите на меня надменно, я не предсказатель.

И не берусь вам дать добра указ, я лишь могу тонко намекать.

Что вижу, о чём знаю, о чём могу я сам гадать.

На том я вас благодарю, а вы не обессудьте строго.

Мою строгую для вас, неготованную судьбу.

И как ни обнищает царская казна вовек.

Вовек и я для вас останусь лишь слугой.

Держателем строгим век народа, длинною в век.

Вдруг Кристине стало немного страшновато, от того что спел бард. Она немного отстранилась и хотела было пойти назад, но вдруг обнаружила плотную стену из тел жителей. Словно они все внезапно поняли и заметили, что это была именно она. Хоть она и словом не обмолвилась и была очень похожа внешностью на других девочек, её необычный в целом внешний вид тем не менее внезапно привлёк общее внимание. А на фоне затихнувшего барда, кстати тоже вместе с другими музыкантами вглядывающегося в неё, ей стало совсем не по себе. Её не столь пугала толпа, сколь странное выражение лица барда.

Он наверно собирался печь ещё один куплет, но увидев её порвал струну и открыв рот, обомлел сам. Словно это он оказался напуган больше чем она, и к нему теперь приковалось столь странное и пристальное внимание публики.

– Это она, – заходили толк среди толпы. – Это она. Она самая! Это она!

Кристина готова была провалиться на месте, лишь бы не стоять сейчас в свете ярких костров у всех на виду. Ни одно лицо, ни доброе ни злое ни удивлённое, ни всем своим видом показывающее желание помочь, не вызвали у неё доверия. Случилось то чего она стала опасаться ещё больше, чем внимания. Толпа стала смыкаться вокруг неё, не оставляя выхода чтобы сбежать. Кристина заметалась, но умудрилась в последний момент, когда к ней уже протянули руки, углядеть тёмное пятно между двумя рядом стоящими кострами.

Улучив момент, когда языки разойдутся на мгновение в стороны, она рванула туда. Оказавшись под сколоченным из тонких брёвен полом, она высмотрела в темноте самый неприметный выход и проскользнув через заросли травы, оказалась на другой стороне сцены. Словно вышедшая из под пламени чужих прожигающих платье взглядов, она сразу почувствовала себя легче и лучше и бросилась наутёк, по первой же улочке, между домами.

Толпа за ней заревела. Они кричали, искали её, переговаривались и перекрикивались, но понять куда она пропала пожалуй не смогли. А если и смогли бы, то разве догнали бы они её сейчас? Когда она со всех ног припускала прямо по улице, потом налево, ещё прямо пару домов, потом ещё раз налево, ещё раз прямо несколько домов. Погоню она слышала, но на её пользу, никто не знал, куда именно она бежит и где свернула. А разобрать в потёмках вокруг некоторых неосвещённых ни изнутри ни снаружи фонарями домов, её было на редкость трудно.