– Это могут быть увечья от сейда?

– Определенно нет.

Я испустила разочарованный вздох. Уж если сам Ллеу, у которого честолюбие с умом сочетались в равных пропорциях, до сих пор не дал четкого объяснения произошедшему, значит, этого объяснения не даст никто. Мы снова имели дело не с людьми, не с драконами и даже не с богами – но с чем-то, обитавшим за гранью. Что, возможно, породила я, как и предупреждал Совиный Принц.

Ллеу вытер тыльной стороной ладони лоб, блестящий от жара факелов, и меня снова затошнило: до чего же сильно он похож на Матти, даже когда разделывает труп! Его вороные волосы заметно отросли с левой стороны, но правая оставалась выбрита и увенчана элементами сигилов, как прежде. Серые глаза с изумрудными вкраплениями, прищуренные в полумраке павильона, все еще походили на лисьи, хитрые и проницательные, но сам Ллеу стал выглядеть куда безобиднее. Возможно, из-за отсутствия улыбки, что еще полгода назад не сходила с его женственного лица. Теперь же я и вспомнить не могла, когда видела ее в последний раз.

Казалось, Ллеу переживал гибель Оникса ничуть не легче моего, а, может, даже тяжелее. Ведь если я потеряла отца, то он – надежду и веру не только в богов, но и в самого себя. Кто знает, не поэтому ли алтари и были убраны… Зато Ллеу несколько возмужал, прибавив в ширине плеч и крепости рук, даже порос островками щетины на впалых щеках. Возможно, так сказались на нем те дни, что он провел в темнице в ожидании суда. Конечно, Ллеу сроду бы не поверил, что я действительно способна его казнить, но все-таки удивился, когда я сохранила ему не только жизнь, но и титул. «Один верный сейдман стоит сотни верных хускарлов», – прошептал мне на ухо Гвидион тогда, и это поставило точку в моем решении.

Ллеу продлевал жизнь моему отцу долгие годы, а также приходился Гектору и Матти ближайшей родней. Я попросту не могла обойтись с ним сурово. Потому и ограничилась не изгнанием и даже не отстранением от службы, а тремя хускарлами, что отныне бдели за Ллеу денно и нощно, не оставляя его одного даже во время таких процедур, как эта. Сейчас их золотые наручи поблескивали из темноты, скрадывающей силуэты под сводами колонн.

– Я смогу узнать, что случилось в Свадебной роще, – произнес Ллеу вдруг, воодушевленно схватившись за уцелевшую руку покойника, как за руку старого друга. – Дайте мне три дня, госпожа, и, обещаю, я отвечу на ваши вопросы. По крайней мере, на некоторые из них.

Я задумалась, подставляя к костровой чаше озябшие ладони. Даже в месяц благозвучия в катакомбах оставалось холодно, будто побежденная зима уходила под землю и пряталась здесь, чтобы набраться сил. Именно поэтому, прежде чем спуститься в Безмолвный павильон, я не только заняла Соляриса поиском пропавшего куда-то Кочевника, но и накинула поверх атласного платья вязаную шаль. Однако мурашки все равно сбегали вниз по спине. Но они были вовсе не от холода, а от страшного осознания: все это время Ллеу стыдился не тех зверств, на которые пошел ради спасения моего отца – он стыдился того, что этого оказалось недостаточно. И хотел наверстать упущенное.

Помня напутствие Гвидиона, а также помня о том, что я уже упустила из-за недоверия к Ллеу, я сказала:

– Да будет так, – И, обернувшись, увидела, что Ллеу в кои-то веке снова улыбается. – Три дня. Затем погреби воина как положено. Не смей просто бросать его в туннель, как тех бедняг, которых сожгла драконья кровь!

– Слушаюсь, госпожа.

– И обязательно вернись к поискам Сенджу.

Я указала взглядом на перламутровую чешуйку размером с ноготок, переливающуюся разными цветами под стеклянным куполом на одном из столов. Та самая чешуйка, которую Сенджу собственноручно сорвал со своей спины и вручил Солярису, дабы мы смогли узнать больше о Молочном Море от жителей Сердца. Его приманка и его ключ, который теперь был единственной нитью, что могла привести к сбежавшему Старшему.