Оставался час до занятий в школе. Я сидела за круглым кухонным столом и прибывала в шоке. Мой нервный голос, разговор по телефону вызвал любопытство у домашних и все пришли на кухню, чтобы узнать, что случилось:

– Расим не выходит на связь. Он на войне. – сказала я.

– Как на войне? – удивилась дочка.

– Как? Когда он туда пошел? Там же наш Виктор. Может он знает где Расим? – говорила Мангалика, моя мать.

– Я уже всем дала знать, что нужно отыскать его, но все как один говорят, если не выходит на связь, значит это к беде. – отвечала я своим, а сама пристально следила за реакцией дочки, которая сдерживала свои эмоции, хотя язык тела, ее резкие движения головы, говорили о том, что в ее душе что-то разорвалось сейчас.

Я присела на диван, дочка прилепилась рядом ко мне, сын и Мангалика сидели за столом, а Модага, самая младшая бегала рядом играя в свой новый лего:

– Есита, хочешь я расскажу тебе о твоем отце пока люди ищут его? Хочешь расскажу твою историю и историю отца? Какой он? Хочешь? – я гладила ее по голове ощущая всем сердцем, какую боль испытала она от этой новости.

– Да, конечно! Расскажи! – отвечала она шмыгая носом и по-прежнему скрывая свои чувства.

– Тогда давайте договоримся, каждый день собираться на кухне, зажигать свечи, пить горячий шоколад, а я вам буду рассказывать нашу с Расимом историю. Это история очень красивая и поучительная. -

– Мам не томи рассказывай! – вмешался Ник.

– Все истории будут завтра. Сейчас идите делайте уроки и ложитесь спать.

Время подходило к занятиям в школе, я немного отвлеклась от мыслей о Расиме, но мучительный вопрос: «Что с ним? Как он?» стоял в уме как кинжал. В медитации я смогла отключить свой беспокойный ум. А завершив занятия я обратилась к Шиве:

– Шива, я не могу принять факта того что он там на войне.

– Не вмешивайся в процесс бытия! – сразу ответил он мне.

– Я чувствую что-то плохое случилось или случиться с ним! Мне больно думать о нем! Я сильно переживаю! – продолжала я.

– Ты видишь только свою боль, но напомнить тебе о том, что война была его идеей жизни!? Напомнить тебе его слова? Помнишь их? – спрашивал сердитый Шива.

– Я поняла о чем ты! Ты говоришь о дне, когда Есите было чуть больше полутора лет и Расим собрался пойти военным по контракту, он говорил о том, что если с ним что-то случится, то мы с дочкой после его смерти будем получать какие-то средства на жизнь!? Я помню, что по не понятной мне причине он мечтал побывать на войне. Он говорил об этом. – вспоминала я тот день.

– Есита сильно переживает за отца, но я предупреждаю тебя, не вмешивайся в процесс бытия! – твердо и настоятельно повторил Шива.

Расим еще жив и так как я совершаю суровые аскезы, Шива понимал, что я могу попросить помощи для него. Просить вытащить с войны, но он категорически был против этого.

Тогда я обратилась к Кришне:

– Кришна! Я знаю, что Шива непоколебим в своих решениях, он сказал не вмешиваться в процесс бытия, но он не говорил не вмешиваться тебе. Прошу тебя, дай мне знать все заблаговременно. Уважь мое желание знать о том, что с ним происходит. – я всегда обращаюсь к Кришне, когда Шива не помогает мне.

– Конечно Туласи! Я помогу тебе в этом вопросе. – ответил он мне.

На следующий день, вечером 18 декабря мы вновь собрались на кухне, и я начала свой рассказ:

– Тебе нужно знать о том, какой род у твоего отца. Считаю это первое, что ты должна знать. – сказала я обратившись к дочке, а та смотрела на меня своими черными глазами, как у ее отца. – Более двадцати лет тому назад Российские войска выдвинулись в Ичкерию, так тогда называлась Чеченская Республика.