Стас же тем временем вошел в отель. На нем был стального цвета костюм и черная водолазка. Он не прошел в ресторан, а направился к лифтам. Я допила свой кофе, не удержавшись при этом от соблазна и съев одно из тех парижских пирожных, вкуснее которых, по-моему, не бывает, и решила зайти в номер и снова попробовать расшевелить кристалл, чтобы вернуться домой. Мысли о дочери не выходили у меня из головы.

Войдя в номер, я поняла, что в мое отсутствие кто-то в нем побывал. Зубная щетка и шампуни были поставлены иначе, а матрас на кровати сдвинут. А в воздухе витал тонкий запах парфюма, очень напоминающего парфюм Стаса. Не зря все-таки я ему не доверяла.

Горничная еще не начинала свою работу, в коридоре никого не было. Кто же и зачем входил в номер. Вещей у меня нет, а сумка всегда с собой. «Остается только Стас, – решила я, – но зачем?».

Очень озадаченная таким поворотом событий, я закрыла номер и направилась в район Монмартра. Хотелось пройтись по магазинам, а потом доехать до Латинского квартала, пообедать где-нибудь в городе и, если повезет, вернуться в Москву. Я шла к Вандомской площади и вспоминала наши с дочкой прогулки по Парижу. Мне ужасно не хватало ее здесь. Без нее Париж был пустыней, а я в нем – безумно одинокой.

Увлекшись воспоминаниями, я очутилась у подножья Санкрекера и решила не подниматься в сам собор, уж очень это высоко. А вот прогулять по магазинчикам здесь, у его подножья, совсем не плохо. «Интересно, – думала я, – сумею ли я привести дочурке сувенир столь необычным способом или нет?»

В одном из магазинов я увидела необыкновенный, модный, прелестный костюмчик на мою малышку (правда она вымахала 1 метр 85 см. ростом – просто супермодель). Но для меня она всегда остается тем теплым ласковым комочком, который доверчиво жался ко мне в детстве, да и сейчас нас соединяют очень нежные чувства друг к другу. Мы умеем прощать друг другу маленькие недостатки, иногда даже иронизируем над ними. Но мы понимаем друг друга. Так что нас связывает не просто любовь матери и дитя, но нежная и верная дружба двух женщин. Мысли о Ликушке согревали меня. Я с радостью потратила 800 евро на костюм. Затем приобрела очень подходящую к нему брошь. Все это оформила как презент и довольная решила выпить чашечку чая где-нибудь в небольшом кафе.

Немного отдохнув за чашкой чая, конечно же, с пирожным, я села в автобус, доставивший меня в Латинский квартал.

Здесь в магазинчике я обнаружила безумно дорогую блузку стоимостью 300 евро и, решив немного покрасоваться, одела ее прямо в магазине. Свой пиджак я сняла и, упаковав его вместе с подарками для дочки, решила отметить все это хорошим обедом.

Свой выбор я остановила на греческом кафе, которых так много в переулках квартала. Тем более, что и цены здесь невысокие. Пообедав, я отправилась в Нотр-Дам. Там играл орган. Я присела и забыла все на свете. Музыка рассказывала мне о моей жизни: радостной и в чем-то несостоявшейся. В ней я слышала тоску своего одиночества, жажду любви и верности, разочарование и надежду. Именно надеждой, верой в жизнеутверждающую силу любви прозвучали последние аккорды. Народ стал расходиться, но я не могла сдвинуться с места. Расслабленный и какой-то размягченный организм лениво валялся на стуле в соборе и совершенно не хотел приходить в движение. Усилием воли подняв свой бренный скелет, я поволокла его к гостинице. Идти было далеко, в метро без Лики я вряд ли сориентируюсь, а вот автобус подойдет. На нем я доехала почти до входа в отель.

У себя в номере я приняла душ и пошла на ужин. Стас оживленно разговаривал с официантом. Увидев меня, он вскочил из-за стола, подбежал ко мне и стал уверять, что страшно беспокоился из-за того, что я пропала. Даже спрашивал официанта обо мне, но тот не видел меня за обедом. Не удивительно! Мой обед сегодня проходил совсем в другом месте. Но рассказывать об этом Стасу я даже не подумала.