заключается исключительно в распространении идей насилия и т. п. в связи с деятельностью данного религиозного объединения, даже если это объединение ни одного акта насилия и т. п. не совершило. Пропаганда идей самого религиозного объединения вне связи с актами насилия и иными незаконными действиями состава данного преступления не образует. Под пропагандой следует понимать распространение среди узкого круга лиц религиозных идей, проповедующих насилие, иное причинение вреда здоровью людей и т. п., в любой форме: устно (разговоры, выступления), письменно (например, при помощи листовок, надписей в общественных местах), в изобразительных произведениях (рисунки, плакаты, графика, живопись, скульптура), в музыкальных произведениях (музыка, пение, инсценировки и т. д.), в символических знаках или действиях. Под пропаганду не подпадают действия по агитации, под которой понимается распространение какой-либо одной религиозной идеи среди большого числа лиц, так как уголовный закон не признает расширительного толкования и аналогии. Вместе с тем данные действия могут причинить и значительно больший вред, нежели пропаганда, например, в случае распространения идеи человеческого жертвоприношения среди больших групп подростков и молодежи, отличающихся конформизмом и готовых к немедленной реализации этой идеи, если она внедряется с использованием гипноза, сильнодействующих веществ, иных форм внушения, высокопрофессионально. Поэтому данная норма нуждается в дополнении термином «агитация».

Пожалуй, одной из самых главных и не решенных ни в теории, ни на практике проблем является вопрос об отнесении этого состава к материальным или формальным. В большей степени именно этот не решенный в законе вопрос делает данную норму неэффективной и практически недействующей. Подавляющее большинство исследователей или обходят этот вопрос, или считают состав формальным.[83] Вместе с тем, А. Э. Жалинский здесь же пишет: «Насилие или иные незаконные действия, указанные в настоящей статье, считаются деятельностью объединений, если совершение этих действий предусмотрено 1) в документах, принимаемых объединением, имеющих значение для его членов, т. е. признаваемых ими, либо 2) в устных коллективных высказываниях, разделяемых членами общества и принятых к руководству, равно если 3) совершение незаконных действий является практикой, одобряемой руководящими структурами объединения либо его членами (курсив и нумерация наши. – Авт.)».[84] Можно согласиться с этой позицией. Но суть в том, что деятельность объединения, по формулировке закона, должна быть «сопряжена с насилием…», т. е. в настоящем времени, сейчас сопряжена, соединена в единое целое вместе с созданием объединения, а не в будущем, иначе надо было бы запретить деятельность всех, любых религиозных объединений. То есть весь смысл, суть деятельности этого объединения должна заключаться в подобных действиях, реализованы они или нет. Поэтому в этом смысле состав можно было бы признать материальным, хотя поскольку по закону для признания преступления оконченным не требуется наступления общественно-опасных последствий, то этот состав признается формальным.

В чем же заключаются посягательства на личность и права граждан со стороны религиозных объединений? Некоторые авторы полагают, что ст. 12 и 14 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. «О свободе совести и о религиозных объединениях» «по существу конкретизируют описание действий, образующих объективную сторону преступления, предусмотренного ч. 1 данной статьи»[85], т. е. ст. 239 УК РФ. При этом согласно ч. 1 ст. 14 Закона, религиозные организации могут быть ликвидированы по решению суда в случае неоднократных или грубых нарушений норм Конституции РФ, данного Федерального закона и иных федеральных законов либо в случае систематического осуществления религиозной организацией деятельности, противоречащей целям ее создания (уставным целям).