Кто бы мог подумать, но если смешать двадцать грамм аскорбиновой кислоты, пятьдесят грамм пищевой соды и разбавить все это ста граммами воды, то получится великолепный раствор для проявления. А для фиксации, все еще проще. Двести грамм дезинфицирующего средства – гипосульфита натрия, которого навалом в любой аптеке, просто растворяем в одном литре воды. Процесс проявки займёт около десять, пятнадцать минут, фиксации – минут пять или семь.

Не зря нас гонял Тимофей Андреевич, вечная ему память. Хороший был дядька, хоть и нудный.

– Господа офицеры! Ваша задача здесь не баб трахать и бухать, а учиться. – причитал он каждый раз в начале курса. Славное было время.

Я с остервенением рассматривал марку с тонущим галеоном. И вот оно то, что я искал. В левом нижнем углу, под маркой, припечатанная оттиском жирного почтового штемпеля, пряталась не привлекая внимания, черная точка микрофотографии.

– Всё сходится. Вспомните, ваш отец ведь служил в разведке на флоте? Не так ли?

– Да, – её голос звучал едва слышно, но твёрдо.

– Значит, это может быть план или координаты. Возможно, он хотел, чтобы вы нашли нечто важное, что он спрятал. – Я вздохнул, чувствуя груз ответственности. – Теперь осталось только увеличить микрофотографию. Если я прав, мы на пороге открытия.

– Но что это может быть? – её голос дрожал от волнения.

– Не знаю, но, если ваш отец использовал такие меры предосторожности, это должно быть нечто значительное. Возможно, документы или доказательства, которые могут изменить для вас всё.

В её глазах, еще секунду темных от боли, загорелся новый огонёк надежды. Тишина в комнате становилась почти осязаемой, как будто сама атмосфера задерживала дыхание вместе с нами.

– Нам срочно нужен микроскоп, – я с удивлением рассматривал маленькую точку размером не более двух, трех миллиметров, лежащую на кончике моего указательного пальца.

– А где мы его возьмем. Хотя, у меня есть микроскоп из школьного химического набора, но он правда дома, – она взволнованно смотрела на меня.

– Думаю, что нет! К вам, как я понял ехать далеко, а проблема требует решения здесь и сейчас, – и тут я себя ударил ладонью по лбу,

– Подождите, здесь недалеко, через переулок, есть аптека, а там дежурный провизор. Так что собирайтесь и пошли! – и я осторожно положил микрофото в небольшой полиэтиленовый пакет. Торопливо выхватив из ящика стола мой верный «Зиг Зауэр», я, передернув затвор, загнал скучающий патрон в патронник. Не торопясь, я засунул ствол в поясную кобуру, накинул потертый твидовый пиджак на плечи, и не забыв при этом прихватить три полных магазина патронов, двинулся на выход.

– Да бегу, я бегу! – она находу схватила свой ридикюль и уже в двери нагнав меня взяла под руку.

– А пистолет то вам зачем? – пытливо спросила она, пытаясь на ходу заглянуть мне в глаза.

– На всякий случай мадемуазель, на всякий случай! – проворчал я и как ледокол повел легкую и стройную шхуну через закоулки дворов и спящих перекрестков.

– Смотрите, запомнил! Где мадам, а где мадемуазель, – радостно рассмеялась она, и её смех прозвучал, как серебряные колокольчики, звонко разливаясь по закоулкам. Её глаза засверкали, как драгоценные камни, отражая радость, удивление, а щёки окрасились в лёгкий румянец. Этот смех, наполненный теплом и искренностью, словно луч солнца, пробился сквозь густые тучи тревоги, наполнив атмосферу ярким светом и надеждой. Она неожиданно для меня взяла меня под руку. Теперь она шла рядом, пытаясь периодически заглянуть мне в глаза.

Уставшая от своей скорбной доли и наглых воробьев, чуть живая лампа уличного освещения, колыхалась на легком ветру, разливая с переменным успехом желтый неоновый свет по спящему переулку. Приблудившаяся рыжая собака резво бежала впереди нас, как вожак стаи периодически останавливаясь и помечая захваченную территорию.