— Вячеслав Иванович, к вам Турецкий!

— Я счастлив! — раздалось из динамика, к неудовольствию заполняющих помещение посетителей, иные из которых уже больше часа ожидали своей очереди на прием.

— Спасибо, Лидочка! — Турецкий приложил руку к груди и, стараясь не замечать раздраженно-завистливых взглядов присутствующих, открыл дверь кабинета.

— Здорово! — поднялся ему навстречу из-за своего широченного стола Вячеслав.

— Привет! — Турецкий сделал несколько шагов и пожал протянутую ему руку. Он хотел еще что-то сказать, но Грязнов подхватил его под локоть и, провожая к креслу, затараторил:

— Как хорошо, что ты пришел! Я, знаешь ли, сам собирался к тебе подъехать прямо сегодня. Мне Костя рассказал, какое дело ты сейчас будешь раскручивать... Вот насчет этого я и хотел с тобой поговорить.

Константин Дмитриевич Меркулов был для Грязнова, как и для Турецкого, просто Костей, потому что все трое знали друг друга уже лет двадцать и на протяжении этого времени побывали вместе в таких переделках, что ой-ой-ой.

— Садись! — Вячеслав усадил Александра в кресло, а сам по-простецки присел на краешек стоящего рядом журнального столика.

Турецкий снова хотел что-то сказать, но Грязнов опять не дал ему открыть рта:

— Ты не представляешь, сколько у нас за последнее время было дел, сходных с твоим! Не представляешь! — Грязнов развел руки в стороны, как бы показывая, сколько было дел. Судя по расстоянию между его ладонями, становилось понятно, что дел было жуть как много.

— Да? — поднял брови Турецкий.

— Да! — Грязнов вскочил и заходил туда-обратно по кабинету. — Да! Происходит одно и то же: люди дают объявление в газету о продаже автомобиля, им звонят, предлагают встретиться, они уезжают — и с концами. Ни человека, ни машины! Раз тридцать уже такое случалось!

— Ого... — поразился Турецкий. Нет, до него, конечно, доходили слухи о подобных вещах, но он и не предполагал, что дело обстоит настолько серьезно. — Неужели тридцать? — Он положил руки на колени и подался в сторону удаляющегося в очередной раз Грязнова.

— Если быть точным — тридцать два! — ответил начальник МУРа, развернулся и снова двинулся в сторону «важняка».

— И вы ничего не раскрыли?

Грязнов внезапно остановился и воздел ладони к потолку:

— Да ведь никаких зацепок не было!

Вся его поза говорила: «Ты же знаешь, Саня, если б хоть что-то, так мы бы сразу, но ведь ничего, Саня, ничего!»

Впрочем, он тут же опустил руки и посветлел:

— Но теперь кое-что есть!

— Что?

Грязнов быстро подошел к журнальному столику и снова примостился на его уголок:

— Один из впоследствии пропавших позвонил домой по мобильнику с места, где встречался с покупателем, и сказал, что они на пару зачем-то собираются сгонять в Тулу. Правда, разговор быстро оборвался, как будто телефон у него выхватили...

— В Тулу? — насторожился Александр.

— Ага.

Турецкий почесал переносицу. Симферопольское шоссе, по которому, со слов Николая Степановича, умчалась машина Инги, тоже шло через Тулу...

Грязнов поерзал на неудобном краешке столика и пригладил рыжие волосы, разметавшиеся от эмоций.

— Так что, Саня, — сказал он, — теперь вся надежда на тебя...

— Хочу предложить тебе денежное дело. — Андрей Петрович стоял перед втиснувшим задницу меж диванных пружин Витей, засунув руки в карманы и слегка покачиваясь взад-вперед, с каблука на носок.

— Какое? — Витя все еще не мог понять, что нужно от него этому хорошо одетому человеку, прикатившему на дорогой машине. Даже только что услышанная Витей фраза гостя, которая, казалось бы, что-то объясняла, на самом деле только еще больше все запутывала. Денежное дело? Ему? И предложить его хочет он? Да с чего бы это? Не иначе тут какой-то подвох... Поэтому в голосе Вити звучал не интерес, а опаска. — Какое дело? — еще раз спросил он.