– Фокино – это, похоже, не совсем то, что нам нужно, – сказал Брайтон, попетляв на «форде» по узким грязным улочкам. За неполный час белая машина превратилась в серую, стёкла покрылись белесой плёнкой цементной пыли. Выезда к реке как такового не было: на пространстве между городом и рекой громоздились горы строительного мусора и тени каких-то недостроенных бетонных строений. Это здорово напоминало постапокалиптический пейзаж из какого-нибудь голливудского фильма.

Профессор выехал из города по той же дороге, по которой заезжал в него, и медленно поехал обратно в сторону Брянска.

Он притормозил около небольшого моста. Внизу было болото. С левой стороны виднелся небольшой перелесок, с правой – ровными рядами стояли металлические коробки гаражей. Профессор вышел из машины, позвал за собой Файшера, и теперь они разговаривали, стоя на обочине, на некотором отдалении от автомобиля. На горизонте мощно дымили трубы цементного завода.

– Цементный завод – градообразующее предприятие города Фокино, – заметил антиквариат.

– Ты прямо ходячая энциклопедия, – усмехнулся Брайтон.

– Я умный, – скромно заметил антиквар.

– Знак орла находиться как раз между двумя здешними городами, но на правом берегу, так что предлагаю обследовать правый берег. Что ты об этом думаешь?

Файшер встал в позу Наполеона, обозревающего окрестности Москвы, подумал, сделал совсем уж харизматичное лицо и этим живо напомнил начитанному археологу Воланда на крыше иерусалимского храма:

– Я думаю, нам стоит это попробовать, а если там ничего не сможем отыскать, тогда…

– Договорились, – Брайтон отвернулся, чтобы скрыть усмешку.

Его веселье объяснялось просто. Стоило только антиквару услышать от своего компаньона какой-нибудь вопрос, тот тут же воображал, что имеет реальные 50 процентов акций и поэтому может принимать какие-то решения; тогда он раздувался от гордости и строил весьма значительные мины, и это здорово развлекало профессора.

Даша из окна машины внимательно следила за ними; чтобы было лучше видно, она даже чуть опустила стекло, благо этому девочка научилась в первый же день. Ей становилось понятно, что путешествие приближается к концу.

Ветер приподнял и медленно опустил лёгкие тюлевые занавески. Голубь обратил внимание на это неожиданное движение и встревоженно повернул голову, потом встряхнулся и продолжил свой путь по металлическому карнизу. Цоканье его лапок раздавалось ритмично и звонко. Оно было назойливым, словно комариное жужжание.

Алиса склонилась над книгой и сдула упавшую на щёку прядь русых волос.

Девочка сидела на кухне. На столе перед ней лежали две раскрытые тетради и небольшая брошюра на английском языке «Справочник по грамматике русского языка»

– Я бегу, ты бегишь…, – прошептала Алиса, досадливо поморщилась и тут же поправилась, – то есть, бежишь. Они бежут…, – она озадаченно погладила подбородок, – или «бегут»? … I don’t know how to remember it! (Не представляю, как всё это запомнить!)

Алиса захлопнула книгу и с тоской уставилась в окно. Летние каникулы в России ей представлялись более интересными.

Девочка снова опустила глаза в книгу и забормотала:

– Я бегу, ты бежишь, он бежит… или бегит?… Что за дурацкое слово! – Последняя фраза тоже прозвучала на русском языке.

С глаголом «бежать» у Алисы не складывались отношения с самого начала. Он имел множество форм, настолько отличных друг от друга, что они не могли уместиться в бедной англоязычной голове. Девочка была убеждена, что среди всех неправильных глаголов русского языка этот, пожалуй, был самым неправильным.