О, как она мечтала убить в тот момент, уничтожить и его и её! Особенно – её. Зоя кинулась на кухню, схватила блескучий округлый топорик для мяса, но Игорь успел зажать, придержать кухонную дверь, и та сучка развратная изловчилась выскользнуть из квартиры, убежать полунагишом. Зоя потом, уже выплакав все слёзы, обессиленная, собрала с постели опоганенное бельё – наволочки, простыню, пододеяльник, – вынесла всё это, выбросила в мусорный контейнер на радость какой-нибудь нищей старухе. И не разговаривала с мужем целый месяц. А уйти, уйти совсем – сил не хватило. Зоя любила Игоря. И с каждым годом всё прощённее, все безысходнее…

Около одиннадцати затренькал звонок. Ну, наконец-то! Зоя вздохнула-выдохнула, подтянула себя, вслух приказала: «Спокойствие! Внимание и ласка!» Она глянула в глазок – соседка из квартиры напротив, Нина. Зоя разочарованно скинула цепочку, открыла и сразу заметила – на Нине лица нет.

– Зоя, миленькая, родненькая, выручай, – зашептала та плачущим голосом. – Ой, выручи!

– Да что случилось, Нина? Что с тобой? Виктор бьёт?

Зоя отступила, впустила перепуганную соседку. Та вцепилась в её руку.

– Зоечка, милая, двенадцать тысяч нужно. Только – двенадцать! Прям щас, немедля!

– Да что за спешка? Объясни наконец – растрата какая?

Нина скривилась, всхлипнула.

– Да какая растрата! Колька мой, оболтус, попал в историю. Деньги с него требуют – полста тыщ. У меня тридцать восемь-то есть. А они припёрлись щас – два верзилы, пацан да девка с ними, – пистолетом пугают: плати и всё!

– Ты с ума сошла, Нина! Давай срочно в милицию позвоним. Разве ж можно вот так запросто грабить?

– Да что ты, что ты! Какая, к чёрту, милиция! Они дали десять минут: ровно в одиннадцать уйдут с деньгами или без. А тогда, сказали, Кольке не жить. Да он и сам виноват. Зой, я щас расплачусь с ними и всё-всёшеньки тебе расскажу. Ой, уж без трёх минут! Дай, Христа ради!

Зоя и сама испугалась, руки ходуном заходили. Побежала к серванту, принялась в тайнике шуровать: да где ж деньги-то – пять тысяч только… Тьфу ты, она ж из сумочки ещё их не выложила. Зоя бегом опять в прихожую, распотрошила сумочку, отсчитала. Нина суетливо сгребла, кивнула, метнулась через коридор – по радио пикало ровно одиннадцать.

Припав к глазку, затаив дыхание, Зоя наблюдала, как через минуту из квартиры напротив один за другим вышли два парня в чёрных майках, лысый вертлявый парнишка и патлатая девица. Они, не торопясь, разговаривая и пересмеиваясь, подефилировали к лифту. Вдруг из незакрытых ещё дверей вырвался лохматый маленький Пузик и с гневным лаем бросился за налётчиками вслед. Через секунду раздался собачий визг и утробный хохот победителей. Бедная собачонка долетела, кувыркаясь, до самой двери родимой квартиры.

Нина пришла потерянная, раздавленная, убитая. Рухнула в кресло, запахнула блёклый халат на полной груди, утёрла слезу.

– Вот так и помру! С моим ли сердцем такие спектакли! Ох, Зоя, дай чего-нибудь попить и валерьянки. Твоего-то нет?..

Да-а, история у соседей приключилась дурацкая и вместе с тем зловещая. Колька, сын, отмучив в этом году школу, избрал самую новомодную профессию – торгаша. Нанялся в ларёк к кооператору – жвачку, «сникерсы», зажигалки, сигареты и прочую дребедень продавать. И вот подсунулся к нему на днях шкет, колечко золотое суёт: загони, мол – всё равно ведь торгуешь. Продать посоветовал подешевле, тысяч за тридцать: двадцать пять «штук» (они тыщи-то «штуками» называют!) – хозяину, остальное – Кольке. И срок – до среды. А Колька-то, оболтус и дурак малохольный, вздумал на кольце разбогатеть – пятьдесят этих самых «штук» запрашивать начал. Ну и все сроки пропустил. Тот, лысый-то, припёрся в среду: гони, дескать, бабки. Нету. Давай срочно – свои, собственные. «Да откуда же? – отвечает Колька. – На, забери кольцо своё паршивое, если так». А тот ощерился: «Ну уж нет, кольцо теперь твоё, мне деньги нужны».