Зал физической терапии был поделен на зоны различных уровней восстановления. Я увидел несколько гидротерапевтических бассейнов с разной глубиной и степенями поддержки, предназначенные для уменьшения нагрузки на суставы и мышцы во время тренировок. Рядом работали инструкторы, помогающие посетителям настроить индивидуальные программы восстановления. Кроме того, в центре зала расположились продвинутые беговые дорожки с функцией виртуальной реальности, позволяющие заниматься в различных визуальных и климатических условиях. Я провел большую часть времени на одной из таких дорожек, которая имитировала пешеходную тропинку в тихом лесу осенним утром. Программа позволяла мне не только вести бег или ходьбу, но и наслаждаться звуками природы и менять сценарии окружения, что сделало мои размышления еще более приятными. Настроившись на длительную ходьбу, я неожиданно для себя за несколько часов прошел дистанцию в несколько километров, при этом полностью погрузившись в раздумья о будущем и перспективах, которые меня ждали после выписки.

Мне вспомнилась история из моего времени, что случилась с китайским биофизиком Хэ Цзянкуем. Он помог паре, страдавшей от болезней, зачать первых в мире детей с искусственно измененными генами. Эти дети были здоровы и, как предполагалось, более устойчивы к вирусу иммунодефицита человека. За свои исследования Хэ был приговорен к трем годам лишения свободы. Возникает вопрос: сколько подобных генетически модифицированных детей могли появиться на свет к тому времени благодаря усилиям других ученых-биологов? Разве реально было проконтролировать работу каждого исследователя, чтобы исключить соблазн улучшить чью-либо жизнь вмешательством в ночной тиши лаборатории?

Вполне возможно, что по всему земному шару уже существовали клоны, воспитываемые втайне своими же создателями. С другой стороны, кажется несправедливым, что тысячи, а то и миллионы людей продолжали страдать от заболеваний, поскольку медицинский консенсус боялся непредвиденных изменений, связанных с генной инженерией. Опыт запрета алкоголя, проституции и марихуаны показывает, что запреты не решают проблему, а лишь выталкивают ее в тень. Почему мы считали, что случайная трансформация, вызванная модификацией генов, может быть опаснее, чем мутации от антибиотиков или других веществ, которые мы регулярно потребляли? Сигареты, например, вызывают рак – это смертельная мутация, что подавалась нам на блюдечке уже при жизни, не говоря о том, как она проявила бы себя через два или три поколения.

Таким образом, множество генетических изменений для будущих поколений уже существовали на поколения вперед из-за химического и промышленного воздействия, загрязнения отходами и излучением. Мне интересно, было ли это реалией, неизбежность столкнуться с которой знающие люди моего времени трезво осознавали? В этом контексте, например, я помню подозрения в адрес фармацевтических компаний во время и после пандемии, которые под ширмой заботы о безопасности скрывали истинную цель своей деятельности – увеличение капитала. Тогда это звучит как безответственность – вызывать столь масштабные изменения в нашем организме, с которыми естественный ход эволюции не в силах справиться, и при этом не предпринимать меры, чтобы хотя бы компенсировать те воздействия, на которые мы сами себя обрекаем.

– Вставай, соня!

Я открываю заспанные веки. На фоне потолочного освещения силуэт Алины сверкал изяществом, и я невольно протер глаза. Свет, вплетенный в ее каштановые волосы, переливался различными оттенками, создавая эффект фонтанных брызг. “Что, ангела увидел?” – улыбаясь искрящимися глазами, спросила она. “И здесь эти женские хитрости”, – подумал я, усаживаясь и спуская ноги на пол. “Ну, не ленись, пожалуйста, – обиженно прошептала она, видя как я зеваю, – я тебе вот, одежду выбрала”. И она вручила мне небольшую тканевую сумку, в которой я обнаружил обувь, штаны и рубашку с длинным рукавом. “Ты пока примеряй, а я скажу доктору, что мы готовы уходить”, – бросила она почти уже в дверях.