Через несколько дней я решил поехать на квартиру ее родителей, чтобы отвезти некоторые ее вещи, оставшиеся у меня, и забрать свои. Дома оказалась только ее мать. Она прямо с порога учинила мне допрос: по каким таким причинам я решил расстаться с ее дочерью, что меня не устраивает в ней, зачем тогда женился, если не умею найти общий язык с женой, и так далее. Заявила также, что мне досталась молодая, красивая и музыкально одаренная жена, преданная и верная мне. Тут уж я не выдержал и в порыве гнева воскликнул: «Верная?» После этого, не говоря ни слова, забрал свои вещи и удалился.

На следующий день вечером ко мне пожаловала супруга. Войдя в квартиру и не говоря ни слова, стала что-то выискивать в ней. Увидев на серванте увесистую бронзовою статуэтку, схватила ее и с силой запустила в меня. Я увернулся, и статуэтка, пролетев мимо моей головы, угодила в картину, висевшую на стене под стеклом. Стекло разлетелось вдребезги, а изуродованная картина с грохотом рухнула на пол. Опешив и не понимая, что происходит, я стоял и наблюдал за ее необычными действиями. Потом она увидела на столе два больших пакета с моими фотографиями, схватила их и выбросила с балкона на тротуар. Тут я не выдержал и бросился успокаивать ее. Тогда начался крик с отборной бранью в мой адрес. Я схватил ее в охапку и попытался как-то урезонить. Она вырывалась, царапалась, плевалась и продолжала браниться. Сосед по квартире, услышав у меня какой-то грохот и шум, решил выяснить, что происходит. Войдя в мою квартиру и увидев весь этот бедлам, он решил не вмешиваться в нашу семейную разборку, а только громко сказал, что сейчас вызовет милицию. Услышав это, моя супруга поняла, что дело может кончиться неприятным для нее скандалом. Поэтому вырвалась из моих объятий, выскочила на лестничную площадку и опрометью по лестнице побежала вниз.

Не успел я опомниться, как в моей квартире появились ее мать и отец. Увидев на полу и на моем лице результаты посещения моей квартиры их дочерью, они не стали ничего выяснять, а только спросили, где она. Я сказал, что минуту назад покинула мою квартиру. Они тут же бросились догонять ее. Позже я узнал, чем было вызвано такое ее поведение. Оказывается, после моего ухода из их квартиры мать учинила дочери допрос с пристрастием по поводу ее неверности. Вот тогда-то она и примчалась ко мне сводить счеты за выданную матери тайну ее измены.

Помолчав несколько секунд, я с улыбкой на лице сказал:

– Между прочим, Саша, у меня есть «вещдок» того события.

– Да? Так покажи же мне его!

Я взял с полки шкафа ту самую бронзовую статуэтку, которая когда-то летела в мою голову, и протянул ее Саше. Она взяла ее в руку, сделала ею несколько вертикальных взмахов, – очевидно, таким примитивным способом оценивая ее вес, – и изрекла:

– Так она ж тяжелая!

– Да, она весит ровно шестьсот граммов, – уточнил я.

– Такой же увесистой штуковиной можно было убить тебя! – воскликнула она.

– Насчет того, чтобы убить меня, ничего сказать не могу, а вот испортить красоту моего личика можно было точно! – произнес я в шутку.

Саша выразительно покачала головой и как бы про себя произнесла:

– Да, Женя!..

Через несколько дней я отнес заявление в суд и стал ждать его решения. В советское время бракоразводный процесс решался в два этапа. После первого заседания суда супругам отводилось время, – кажется, месяц, – на размышление. Если и после этого времени истец не забирал заявление, то состоялся второй, окончательный суд. После подачи заявления в суд, мне сразу стало как-то легче на душе.

– Что, сразу любовь прошла? – спросила Саша, улыбаясь.